Скальпель для шейха - Катерина Снежная

Как хочется, очень хочется сказать о том, что я люблю его.

— Отсоси мне, детка, — хрипло велит Галиб. — Ты же знаешь, меня возбуждает, когда к тебе пристают другие!

Хм, эмммм… А меня расстраивают подобные слова!

Выходит, он желает кончить как бы без меня.

Посредством моего содействия, но без меня!

— Хочу кончить тебе на глаза! Ты заслужила!

Я как раз ими хлопаю, пытаясь связать всё вместе. Почему не в рот или грудь?

— Подожди, что я заслужила?

Чувствую, как под ладонью, замершей на его ширинке, твердеет член. Становится каменным и большим. Ничего не понимаю, но продолжаю поглаживать его прямо через ткань. Он твёрдый, готовый к действию, остаётся расстегнуть молнию и вытащить его из боксеров наружу.

Всё-таки ощущения очень странные. Это же не из-за меня он так уплотняется? А из-за того, что я «возможно» трахалась с его дядей?

Правильно?

Пару секунд я смотрю на парня в шоке. Мы стоим посреди коридора, я типа для него ещё девственница! И всё, что он хочет, — прилюдно подрочить да кончить на глаза?

— Н-Е-Т.

Галиб распахивает глаза, и пару секунд в них происходит трансформация. С ледяного спокойствия на бесконтрольное бешенство из-за отказа. Он хватает меня за волосы и шипит:

— Ах, ты дерзкая, маленькая сука!

22

Он тут же разжимает пальцы. Я отшатываюсь от него. Дверь на кухню открывается, и оттуда выглядывает недовольный Алекс. Мое лицо пылает, разум в смущении, а логика в окопе. Я в шоке: первый раз увидела, как Галиб приходит в бешенство. Разгон, как у хорошей дорогой тачки! Дело даже не в реакции, а во всем! Романтической его просьбу не назовешь. Но ведь не в этом дело.

— Ты где? Накрываем, — бросает сухо он, и Галиб, не оглядываясь, шагает на кухню. Хлопает дверью с таким грохотом, словно я во всем призналась. А я ж нет, не призналась, но он меня признал таковой. Уже! В его глазах я виновата. И если гнев в подобном исполнении я видела впервые, то обвинения уже были раньше. Я почему-то думала, что он ревнивый. Становится обидно. Это не ревность, а нечто другое. Но что?

Разворачиваюсь и топаю в комнату к столу. В голове каша, на глазах слезы. Мысли так и скачут от неверия: неужели все дело в дяде? Осознаю, Галиб ведет себя неправильно, нелогично, совсем не так, как должно. Даже если ревнует. Даже если думает, что я провела ночь с другим. Даже если я сука. Даже если… соберу чемоданы и пойду пешком. Одна в город! Пусть все валят к чертям собачьим!

Додумывать не выходит. В дверях стоит Марс. Его обжигающий взгляд, которым он обливает меня, точно кипятком, говорит, что намерение поговорить все еще в силе. Тяжело вздыхаю и с шумом выдыхаю. Не собираюсь скрывать раздражения и злости. Захожу в комнату и двигаюсь к столу. Он заходит следом и прикрывает за собой дверь. Не бухает ею, а спокойно, неслышно прикрывает. Оборачиваюсь и хлопаю глазами, прикусываю губу. Он, это серьезно? С другой стороны, он же здесь хозяин. Пусть делает, что хочет.

Мой пульс учащается сам по себе. Его взгляд томно обволакивающий, горящий. В темных глазах океан потаённого жаркого накала… Обжигает! Я буквально вижу голод в его глазах. Мне же не кажется? То, что я видела в лице Марса, одним махом исчезло, как и появилось.

— Готово, — сообщает Алекс, внося в комнату большущий поднос с дымящимся жареным мясом. — Уверен, вы умираете с голоду. Все очень по-мужски. За ним следом входит Галиб с подносом поменьше, на нем нарезка из овощей, сыра, мясного.

— Почти, — отзывается Марс, доставая из буфета фарфоровые тарелки и приборы. Я помогаю накрывать, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Так и руки заняты, и можно не делать вид, что рассматриваешь что-то в стене или на столе. Когда мы садимся за стол, к моему большому удивлению, Галиб придвигает стул вплотную к моему. Может, осознал, как сплоховал? Если он признает, что лохонулся и извинится, я готова простить?

Кушаем сначала молча. Я напряженно ощущаю свое острое возбуждение. Марс и Галиб — оба смотрят на меня. Увесистая энергетика, мягкие взгляды, мама дорогая, они оба чувствуют мое состояние. Прислушиваюсь к себе.

Никогда бы не сказала подобного, но даже когда они говорят о вчерашней охоте, я ощущаю их взгляды. Чувствую себя этаким женским божеством. Типа глиняных статуэток, что используют для обрядов вызывания дождя, пернатых змей и изобилия. Такие обнаженные фигурки женщин при роге изобилия. Что ж, один рогатый бог есть, второй тоже бог, но пока явно безрогий. Я смотрю вопросительно на Алекса. Даже он знает, что мое тело хочет трахаться.

Да-да, я не буду врать себе.

Вчерашняя ночь была классной, даже несмотря на то, что она была наполнена моей виной, разочарованием и моральной преступностью. Пускай! Но я же не жена Галибу, не официально его девушка и, увы, не подружка. Мой позорный титул — пристающая бывшая. И я делаю всё, чтобы мы были вместе!

Случилось то, что случилось.

Я богиня!

Как сказала бы Катюха, нефиг запинывать божество под кровать. Оно ж не кошка драная, не тапочки, не корень зла, а первопричина.

А что бы сказала мама? Сказала бы, что «истина обладает структурой фикции».

Была такая реклама пива, где женщина находит лягушку в болоте и что делает? Правильно, целует. Та превращается в прекрасного мужчину-принца. И что делает принц? Он тоже целует в ответ, и она превращается в бутылку пива.

Реально. В бутылку!

Я это к тому, что для нас, женщин, важна любовь и всё такое, а для мужчин — обратить женщину в объект. То есть в причину своих желаний.

Вот и весь смысл любви. Это фикция реальности. Нестыковка в желаниях. И я такая сижу за столом, переживаю за наши псевдоотношения с Галибом и отказываюсь превращаться в бутылку. Даже сейчас, когда он гладит меня по спине рукой, пробегая пальцами вдоль позвоночника, чтобы поиграть моей задницей в том месте, где я соприкасаюсь со стулом. Его невинная ласка заставляет испытывать к нему влечение.

Он наверняка чувствует не только запах еды, но и меня.

Пока они разговаривают, я молча ем (словно я терминатор) и стараюсь сидеть спокойно. Если бы я не попробовала секса с Марсом, то, возможно, не была бы настолько сильно возбуждена. А теперь я знаю, что за лаской может случиться более приятное и восхитительное удовольствие.