Скальпель для шейха - Катерина Снежная

дыхание. И я непроизвольно сглатываю. Вчера у камина я была такой непослушной. Что такого в том, что я здесь, с этими мужчинами, что заставляет меня чувствовать себя такой распутной?

В гостиную заходит Алекс. А вместе с ним и веер запахов от готовящегося обеда. Они явно жарят мясо. Потому что пахнет настолько вкусно, что мой рот составляет конкуренцию киске. Он тоже полон слюней. Я и сама не знала, что так проголодалась.

— Галиб, помоги мне, — говорит он после приветствия. — Надо мясо переворачивать. В две руки лучше.

И Галиб возвращается с ним на кухню, чтобы помочь. Я делаю шаг за ними, но Марс выдвигает стул за обеденным столом, показывая строгими жестами, что нам следует поговорить.

Как же хочется ему отказать! Просто невыносимо хочется…

21

Я сажусь к столу и с некоторым мучительным сомнением размышляю о том, что разговор, безусловно, нужен.

Нужен?

Точно нужен???

Да, кому он к черту нужен?

Точно не мне!

Все это время Марс обходит стол, садится напротив.

Вообще не стесняясь, как Бармаглот. Не хватает только зеркальца…

Чтобы посчитать пузырьки воздуха, оставшегося в пене его сногсшибательной харизмы.

Насколько же осмысленным и опасным кажется предстоящее общение.

И в то же время я боюсь выдать себя.

Перед Галибом и даже Алексом, и тем более перед Марсом.

Что сказать мужчине, соблазнившему тебя накануне?

Секс, конечно, был классным. Я не знала, что девственницы способны кончать в первый раз. И вообще, много не знаю…

Слова и фразы лопаются внутри головы и будто растворяются, не появившись. Так, на уровне ощущений. Киска с саечкой, я тут с попыткой усидеть на месте и мужчина, что был во мне несколько часов назад и теперь сидит напротив, — бурная смесь в крови и мыслях.

А он прямо как папочка после родительского собрания.

И много у тебя двоек за четверть, детка?

Нет, только кол за верность.

Мои вежливые: «Не болит ли у него член?», «Как ему секс с девственницей?», «Спасибо, что не спрашивает, как я вообще?» — эти вопросы от меня, как замыслить доброе дело с греховным смыслом. Они не к месту.

После них останется только проверить, есть ли у него стояк под столом.

Я чувствую себя идиоткой и потому с умным видом молчу.

Благопристойно и благовоспитанно… Чинно и смиренно, почти каясь.

И, кажется, от этого Марс хмурится еще больше, чем в машине накануне. У него явно сдвинуты брови и напряженное выражение лица.

Я стараюсь не встречаться с ним взглядом. Вместо этого рассматриваю его самого.

У него мощная фигура, гордая осанка и мускулистые, накаченные грудь и руки. Это очевидно даже под футболкой. И, кроме того, его руки покрыты темными волосами.

— Продолжаешь играть в игры, Вера?

Я отвожу взор на свои руки, что держу под столом. Нервно тереблю пальцами край одежды.

Странный вопрос.

— Хочешь поиграть?

Поднимаю испуганно взгляд.

Поиграть?

Да, он в своем уме? Речь вообще о чем? Какой там поиграть? О чем он спрашивает? И за кого вообще меня принимает? И как?

Он спросил совершенно неприлично, имея в виду совсем иное. Потому что в этот момент на кухонном столе нет никаких игр, только две чашки кофе.

От его темного мужского взгляда, от выражения на неустрашимом лице — я краснею и качаю головой.

Мне нужно что-то сказать, четко обозначить позицию, так чтобы было все всем понятно. Но при этом, если кто войдет сюда, не понял, о чем мы вообще разговариваем.

— Вера!!?

Слова как хлыст. Я подскакиваю со стула, резко на ноги. И, не говоря ни слова, выбегаю из столовой. Ну его в протест!

Буквально через два шага налетаю на Галиба и оказываюсь в его надежных руках.

— Эй, ты чего такая взъерошенная?

Я не взъерошенная… жутко реветь хочется.

— Как охота? Вы хорошо съездили? — первое, что мне пришло в голову, пока его руки обнимают и прижимают к себе.

— Очень круто. Оттянулись по полной. А ты чем занималась вчера?

— Я? М-эх! Валялась у камина, читала книги. Библиотека тут большая.

— И это все?

Быстро поднимаю на Галиба глаза и честно киваю.

— Что-то интересное нашла?

Неужели он мне не верит?

— Ну да, несколько хороших книг.

— Дядя же вернулся рано. Вы разве не вместе провели вечер?

Господи ты, боже мой! О чем он спрашивает? А гораздо важнее, о чем он не спрашивает, а? Тщательно и отрицательно мотаю головой, стремительно перевожу взгляд на его грудь, ощущая, как под ступнями скрипит пол. Трещит от моего наглого вранья.

— Он поздно приехал. Я видела его, но не общалась. Знаешь, я думала, здесь будет весело.

Я обнимаю его за талию и прижимаюсь к нему сильнее, показывая всей собой, как мне хочется его внимания и ласки. Даже не пытаюсь думать, что там делает Марс. Какая, собственно, разница, когда я и Галиб тут.

— Значит, скучала по мне?

— Очень, — отвечаю я, фактически целуя его губами в грудь, ощущая ткань, удары его сердца.

Оно бьется у него ровно, спокойно, в то время как мое жалкое, от лжи и страха, что Галиб догадывается (тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог…), колошматится. Как больное, как безумное, и я ничего не могу с этим поделать.

— А ты?

— Малышка, я всегда по тебе скучаю.

Он подтянул меня к себе и поцеловал в губы.

Ура!!!

Ура-ура!

Это наш первый поцелуй за долгое время.

Блокада прорвана. Лед тронулся!

Я победила!

Это невероятно сладко! Так замечательно! Восхитительно и прекрасно.

Его язык ласкает поверхность моих губ, как будто пытается ощутить что-то на вкус. Это приятно. Сердце от всех этих ощущений и мыслей радостно и учащенно лупит в груди. Я тянусь и прижимаюсь к нему сильнее, желая показать, как сильно нуждаюсь в нем. Как отчаянно хочу! Как мне жутко, крайне требуется нечто большее, чем слова и объятия. Мне надо, необходимо почувствовать, как он сильно хочет меня. Это придало бы сил, уверенности…

Я протягиваю руку, чтобы обхватить выпуклость его члена через джинсы, поглаживаю её.

Моя прелесть!

Доказательство моей правоты и победы!

Галиб прерывает поцелуй и тихо усмехается:

— Так ты хорошо провела время с ним?

— Эмм, что? С кем?

— Знаешь, ему нравятся девушки. Он умеет красиво ухаживать? Он приставал к тебе?

Его слова разочаровывают. Откровенно пристыжают. Он зондирует меня на предмет измены? Черт!

— Возможно, — бормочу я, непроизвольно краснея.

В ужасе… я ж так выдаю себя с головой. Ожидаю самого худшего.

Гнева, ярости, обиды, оскорбленной подозрительности, может