Скальпель для шейха - Катерина Снежная

У меня слюни текут с того самого момента, как увидел её. Никогда так сильно не хотел! Я в любом случае не могу остановиться, даже если бы захотел. Вера слишком притягательна.

Я целую её. Она отвечает сначала неловко, неуверенно, затем ярче. И это тоже мне нравится. Не люблю, когда женщина пытается вести отношения или секс. Первое, что я хочу, — раздразнить её аппетиты. Чтобы таяла, как ванильное мороженое, как снег.

— Ложись на кровать, — велю я, уверенный, что с поцелуями пока хватит.

Она неохотно это делает, явно всё ещё сомневаясь. Я ложусь рядом, наклоняюсь к её гуляющим от частого дыхания грудям и рассматриваю её. Грудь не большая, аккуратная, соски маленькие, а чернички на них достаточно крупные, чтобы привлечь любое мужское внимание. Я голоден и хочу их съесть.

— У тебя красивая грудь, — произношу негромко.

Наклоняюсь к ней, вставая на локоть через неё. Держу свой вес, нависая над ней частично. Вера инстинктивно хватается за мои широкие плечи. Очевидно, она не знает, куда деть их. Встревоженный взгляд впивается в мой.

— Тссс, ты слишком волнуешься, детка, — успокаиваю я, наблюдая, как по-сумасшедшему яростно пульсирует у неё на шее сонная артерия. Пульс у неё зашкаливает. Она соблазнительно покусывает губы.

Беру её руки и задираю их высоко над головой, заставляя её грудь подняться, выпятиться вверх. Удерживаю и, наклонив голову к соскам, провожу по набухшему правому языком. Девчонка ошеломлённо выдыхает. Соски чрезвычайно чувствительны! От одного моего легкого облизывания по всему её телу бежит мучительная дрожь. Это очень здорово!

— Что с тобой делал Галиб, — бесит мысль, что он вообще прикасался к ней, трогал или, хуже того. Она меня злит. — Он трогал их?

Вера сжимается, но кивает.

— Ты когда-нибудь кончала с ним? Он доводил тебя до оргазма? — сам я в этом сомневаюсь, Галиб способен довести до оргазма только себя любимого, желательно при этом, чтобы кто-то рядом страдал и корчился от боли, но Вера такая сверхчувствительная. Уверен, что любая ласка, даже симуляция этого садиста, вызовет в ней эротический отклик.

— Нет, — от возбуждения она часто дышит. — Он дразнил и ласкал грудь. Я просила его, но он не разрешал мне.

Ещё бы! У меня её ответ вызывает радость. Когда её сосок оказывается во рту, и я начинаю посасывать его. Это блаженство. Сладкая, вкусная девочка! Она извивается от волны ярких ощущений, вызывающих желание во всём теле. Не поддаваясь искушению всё бросить в страстном порыве, я сосу нежный сосок так сильно, растягивая и втягивая его в себя, словно он конфета. Чмокаю, играю с ним, будто неженка норовит выскользнуть из моего рта с влажным позорным звуком.

Тело Веры отзывается сумасшедшим жарким томлением, щекочущие движения наращивают в ней, и волна мышечных спазмов пробегает, прошивает её. Хорошая девочка! Давай, почувствуй это! Она охает, поднимая на меня потрясённый взгляд. Я усмехаюсь.

— Детка, мы только начали.

Её рот открыт. Малышка тяжело дышит. Она уже больше не в этой холодной реальности. Смотрит на меня в угаре. Её кружит в тёплом океане чувств и наслаждения.

— Хочешь, сделаю то же самое с твоим вторым соском?

Она не успевает ответить, я снова целую её в губы. Крепко прижимаю к кровати, принуждая спокойно принимать то, что я предлагаю ей. Удерживаю тонкие, изящные запястья одной рукой, я, отодвинувшись от неё, второй провожу по идеальному телу от шеи до гладкого холмика. Он выбрит так старательно и тщательно, очевидно, не для меня.

— Мы только начали, Вера. Раздвинь ножки.

Это простой и понятный приказ! Но для любого мужчины он звучит, как…

… Сезам, откройся!

18

Вера думает.

Я жду.

Неторопливо чуть-чуть раздвигает бедра.

Пальцами я прикасаюсь к резинке стрингов, оттягиваю в сторону и отпускаю. Она грубо чпокает по её коже.

— Сколько трусиков ты взяла с собой? — спрашиваю, учитывая, что вчерашние я порвал, и ей, судя по всему, это не понравилось.

Она краснеет.

— Я видел трое. Если бы ты вчера не ушла, я бы трахнул тебя прямо на кухонном столе. Мне плевать, кто бы что увидел.

— Я не хочу, чтобы Галиб знал о нас, — в её голосе узнаётся стыд.

Если бы она знала, сколько Галиб трахнул девиц за то время, пока она с ним встречалась и после, то не переживала бы так. Но мне всё равно неприятно.

— Думаешь, что любишь его?

Она отрицательно качает головой.

— Хотела бы, но судя по тому, что мы с тобой делаем...

— Не думала, почему он до сих пор не прикоснулся к тебе?

— Он бережёт меня до свадьбы.

Я и забыл, с кем говорю. У девчонок в голове одна романтика. Если бы они хоть на секунду задумывались, что в голове у парней... Секса точно стало бы меньше.

— Может, он не хочет тебя?

— Может быть.

Я мягко ухмыляюсь. По крайней мере, не утверждает, что он монах и у него строгие нравственные устои и принципы. Подумал бы, Вера совсем наивная. И эта болтовня уже раздражает.

Быстро опускаю голову и грубо прикусываю, облизываю другой её сосок. Свободной рукой пальцами проникаю неглубоко в её влажное лоно, сильнее раздвигая ей ножки.

Вера громко ахает. Сжимается.

Подобные первые проникновения в жизни — как глоток кайфа, как удар шампанского в голову, как прыжок с тарзанки.

Свежо, жгуче и незабываемо пронзительно.

— Нравится, когда я трогаю тебя там?

— Очень.

Совсем другой её шёпот.

Мучительный, томный, распалённый горячим ожиданием большего.

— Тогда раздвинь шире.

Мне хочется, чтобы она вообще их раскинула, максимально свободно, как можно больше. Но Вера, скромница, раздвигает чуть-чуть. Ровно столько, чтобы прошла моя ладонь. Я вожу пальцами вверх-вниз по её губкам, ласкаю её.

— Такая маленькая милая киска, — улыбаюсь ей. — У тебя пухлые губки. Не могу дождаться, когда мой член войдёт в тебя.

Слова пошлые, но ей нравится. Вера течёт, краснея.

Целую её от сосков до плоского живота, ищу её чувствительные местечки, ниже... Она прислушивается, тяжело дышит. Цепляю большим пальцем край её стрингов. Эти трусики она надела не для меня! Рывком разрываю их на ней, без нежности, без сожаления. Вера вскрикивает и прижимается к матрасу. Резинка рвётся, но трусики остаются на ней. Хм, придётся показать ей, как с ними правильно поступать.

Я оттягиваю переднюю часть. Ластовица вдавливается в выбритые половые губки, в попу, глубже.

Она громко выдыхает, почти шипит.

Да, детка, если грубо натягивать ткань и давить на твою набухшую маленькую ягодку,