Скальпель для шейха - Катерина Снежная

— Она не будет против, поверь. Мы же ничего не станем делать. Я вижу, что ты возбуждена, и что тебе тяжело. Ты хочешь! Вся светишься сексом, — его руки гладят Веру по спине, по талии, и даже мне видно, как соски ее становятся твердыми. Летняя жара заставляет держать кондиционеры в доме включенными, но не в библиотеке. Ее соски торчат не от холода.

— Да, — соглашается она. — Но я хочу не тебя, а Галиба. Я возбуждена для него.

— Нет, детка, ты возбуждена для всех. Каждый хочет тебя!

— Семен, ты совсем уже?

— Ты хочешь трахаться с Галибом, ради бога. Я же только помогу тебе немного снять напряжение. И все. Тебе же нравится, когда тебя трогают?

— Не все подряд. Убери руки.

— Ты хоть раз дрочила ему? Умеешь? Галиб весьма требователен в любви. Его подружка должна все уметь.

Мне хочется ворваться в библиотеку и подрочить кулаком в морду наглому пацану. Заставляю себя оставаться на месте.

— Он мне сам все и покажет. Я сказала, убери руки!

У нее такой нежный голос. Тело юное, жаждущее любви. И она застенчива. Это видно всем. Мне самому бы хотелось показать ей, что и как.

Пацан собственнически облизывает ее шею, пока она отклоняется от него, пытаясь оторвать от себя его ручищи.

Мой член становится твердым настолько, что я могу его использовать как дубинку. Никогда не думал, что буду сгорать от желания к какой-то малышке. Желание получить ее не меньше, чем у этого пацана.

— Семен, иди в баню!

— Или ты разрешаешь, или я скажу Галибу, что ты мне отсосала! Выбирай.

— Козел!

Она лепит парню пощечину, пока его руки залезают под футболку и лифчик. Скользят по груди, с жадностью сжимая.

— Будь послушной девочкой!

16

Её дыхание бурное, сбитое, горячее. Она даёт ему ещё одну пощёчину, на этот раз сильно, наотмашь, весьма хлёсткую. Пока тот пальцами скручивает ей соски, она стонет от сильнейших ощущений. Сладостно стонет, так что у меня член невыносимо подёргивается. Яйца начинают ныть от наполненности.

— Хорошая девочка, — рычу я.

— Я не хочу тебя!

Пощёчина.

— Не желаю!

Ещё одна.

— Отпусти сейчас же.

Парень перехватывает её запястья, больно сжимает. Она вскрикивает, выкручивается и оказывается прижатой к его паху своей классной задницей. Тот с удовольствием трётся об неё всей своей твёрдостью. Хватает рукой одну грудь, сжимает сильно.

— Какие аппетитные сисечки.

Каждый сосок большими и указательными пальцами перекатывает, получая удовольствие от того, что она дрожит от трения, обжигающего её чувствительные сиськи.

— Тебе нравится, когда я щупаю тебя. Нравится? Не так ли?

Вера почти плачет, но парень крайне крепко держит её.

— Отпусти, Галиб может вернуться!

Он одной рукой блокирует её руки, а другой задирает футболку, одёргивает спортивный лифчик, освобождая груди от одежды.

— Пусть возвращается, тебе жалко!?

Она охает, пытаясь вырваться.

Трепыхается.

Парень хватает её за соски и пощипывает их.

Сквозь мои зубы вырывается шипящий выдох. Я сам желаю быть на его месте. Хочу, чтобы мои руки оказались на её обнажённой груди, лапали и мяли.

— Пусть видит, как кто-то хочет тебя. Может, станет активней. Смелее, — парень дожимает её в этом разводе, давит на эмоции и беззащитность.

— Галиб не должен. Семён, я всё расскажу твоему папе, клянусь!

— Он не поверит тебе! Он же трогает тебя за грудь, ласкает твои сладкие сосочки? Может, захочет большего!? Покажи ему, что ты хочешь!

Вера ахает, срываясь на крик.

— Семён!

Он тут же закрывает ей рот широкой ладонью. Теперь обе его руки заняты не тем, чем ему хочется.

— Знаешь, у меня нет от друга секретов, у него тоже. Мы всё делим пополам. И девочек тоже! Я введу тебя в курс дела и покажу, что нравится нам!

Он пытается снова потрогать её грудь.

— О, боже мой, ты всё врёшь!

— Он всё мне рассказал о тебе! Дай ему немного отдохнуть. Ты ведь здесь, потому что хочешь отсосать и готова к большему.

Он тянет руку с её груди на плоский трепещущий живот и грубо дёргает за пуговицу её шортиков, пока та не расстёгивается.

— Тебе же понравилось, как он трахал тебя в ротик в прошлые выходные? А между сисек?

Девчонка протестующе плачет.

— Но я никогда. Мы не делали этого!

— Что?

Рука парня вжикает молнией на шортиках, расстёгивает их.

— Не делали! Клянусь!

— Не делали? А он сказал, что ты раздвинула ножки, как хорошая девочка, и буквально умоляла трахнуть тебя во все дырочки, пока ты не закричишь.

— Я... Мы... Не было... Это ложь! Неправда!

Похоже, пора вмешаться.

Она зажата между рукой парня и его членом сзади. Извивается, пока его пальцы чертят линии по кругу внизу её живота, чуть выше холмика киски. Футболка остаётся задранной, и её восхитительная грудь и соски выставлены на всеобщее обозрение. Вера даже в руках этого ублюдка кажется идеальной, желанной и невинной. Все мысли о том, как я войду в неё членом.

И от этого он становится толще, кровь приливает. Перед глазами буквально стоит картинка, как её тугие губки обхватывают мой ноющий член.

Не успеваю открыть дверь. Из-за угла выруливает Галиб. В его руках бутылка шампанского и три фужера. Судя по испуганным глазам, он не ожидал увидеть меня.

Делаю два шага в его направлении и хватаю за горло, резко стукаю о стену.

— Твоих рук дело, сосунок, — рычу так, что он с перепугу отпускает всё, что у него в руках.

Предметы падают на ковровое покрытие коридора с глухим полузвоном. Звякают. Катятся под ноги, но остаются целыми.

— Он там её сейчас отымеет во все дыры. Сколько?

Галиб боится меня. Ищет глазами по сторонам, сжимая руки на моём запястье, ногами болтает в воздухе. Ему не нравится то, что я его приподнял, и он стремительно бледнеет. Тело его цепенеет, движения незавершённые, он морщится. Замечает мой огромный стояк.

— Если хочешь, она твоя? — его слова замирают на языке.

Я заношу вторую руку, сжатую в кулак, ему в морду.

Мне до жути хочется ему врезать! Вломить по челюсти или сломать нос. Сутенёр поганый.

Он втягивает голову в плечи и зажмуривается.

— Сколько?

— Пять штук. Пять штук, — визжит, как свинья.

Чуть ослабляю хватку.

— Она девственница! Он её давно хочет. Я всего лишь подготовил почву. Не трогай меня.

С трудом сглатывает и начинает дрожать. Мелкий уродец, боится всего на свете, но стоит из себя господа бога!

— Сейчас идёшь туда и уводишь её домой. И если тронешь