Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева

– Почему?

– Потому что раньше жил с родителями, а теперь почти не бываю дома.

– У родителей аллергия?

– Вроде того…

– Так, погоди! А теперь ты живешь отдельно? – в ее вопросе я слышу нечто сродни изумлению.

– Да. А что тебя удивляет?

– Хочешь сказать, что сам готовишь, стираешь и наглаживаешь эти свои идеальные рубашки? – Лина недоверчиво морщится.

– Нет, конечно, – смеюсь я.

– А, точно! Это же делает домработница.

Не знаю, что она себе навоображала, но я не отказался бы от подобных благ и привилегий. Если бы они мне были положены.

– Нет, мой штат гораздо больше, – продолжаю смеяться. – К примеру, уборкой квартиры занимается клининговая компания, стиркой – стиральная машина, готовкой – повара общепита, а вот гладить рубашки я в состоянии и сам.

Лина склоняет голову влево и смотрит на меня снисходительно.

– Ты же врешь! Про рубашки.

Я улыбаюсь, зацепившись взглядом за ее бровки-домики.

– Отчасти да. Потому что стараюсь покупать такие рубашки, которые не нужно без конца наглаживать.

– Никогда бы не подумала! – хмыкает она. А потом толкает меня в бок. – Эй! Да ты точно самовлюбленный супчик! Покупать рубашки и гладить их, – она закатывает глаза и указательным пальцем пишет круги по воздуху, – чтобы быть неотразимым…

– То есть, по-твоему, я неотразим?

Я спешу заглянуть ей в лицо. Меня забавляет, как Лина прокалывается снова и снова, попадаясь на своих же словах. Но поймать ее взгляд мне так и не удается.

– Ты хочешь таким казаться, – выкручивается она.

– Рад, что за весьма непродолжительное время ты сумела разгадать меня всего. Тобой, видно, движет недюжинный интерес.

– Таких, как ты, видно насквозь!

Я вновь покусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Ты же говорила, что я единственный в своем роде. Говорила? – Лина молчит. Я легонько пихаю ее локтем. – Говорила?

И тогда она сдается – одаривает меня обворожительной улыбкой.

– Где твои очки? Надень их! Не могу больше тебя выносить!

– Думаешь, очки скроют мою неотразимость?

Лина смеется.

– Дурак!

Это ругательство звучит так мило и трогательно, что я обезоружен. И согласен проигрывать ей каждый раз, в любом словесном баттле.

Глава 15

Через несколько минут мы въезжаем в город с другой стороны. Судя по навигатору, наш пункт назначения буквально через четыреста метров. Алексей сбавляет скорость, чтобы не пропустить поворот, и все свое внимание уделяет дороге. А я представляю его холостяцкую квартирку с большой просторной кроватью, на шелковых простынях которой просыпалось немереное количество девиц!

– А как насчет тебя? – вдруг спрашивает Алексей, и я в страхе прогоняю прочь вереницу грязных мыслей. Я бы никогда не легла в постель с парнем – будь он хоть тысячу раз красив, – только потому, что он красив. Или потому что у него собственная квартира, машина и дорогие рубашки, которые он меняет каждый день. Может, он их вовсе не стирает и не гладит, а выкидывает?

Вот паршивец! Я бросаю на него косой взгляд, но меня сбивает с толку его улыбка.

– Хочу услышать короткий рассказ о твоей жизни.

– Мой короткий рассказ уместится в двух словах: работа-учеба. Ты и так знаешь обо мне почти все. К тому же еще и знаком с моей мамой.

А вот он почему-то даже не заикнулся о своих родителях…

– Ты учишься в школе? – Он подозрительно выгибает бровь.

– Прости, но ты уже шутил на эту тему. Я помню твой вопрос: «Можно ли тебе ездить впереди?» – стараюсь как можно точнее спародировать его манеру говорить. – Если ты переживаешь за свою репутацию, потому что возишь по городу малолетку, то можешь быть спокоен – статья тебе не грозит.

Он громко смеется; его смех звучит как мелодия. Мы сворачиваем к огромному сине-белому зданию и тормозим недалеко от входа. Я вижу, как он вытирает кулаком слезы.

– Откуда ты такая? – отсмеявшись, улыбается Алексей. Улыбается так божественно, что у меня в животе начинают прыгать розовые пони с мармеладками в лапках.

– Оттуда же, откуда и ты. Я тоже родилась и выросла здесь.

Он отстегивается и поворачивается ко мне.

– Странно, и почему мы раньше не встречались?

Его на самом деле это разочаровывает? Или он снова стебется надо мной?

– Потому что шанс встретиться в нашем городе – примерно один к миллиону.

– И все же мы встретились. Нам повезло.

– Да уж, повезло.

Я тоже освобождаюсь от ремня безопасности, но не потому, что он мешает мне сидеть, а чтобы как можно скорее сбежать от бесстыжих глаз этого супчика. Он снова смотрит на меня так, как умеет смотреть только он. И улыбается. Потрясающе улыбается! Взгляд Алексея нельзя назвать нахальным, самонадеянным или неприятным. Все совсем наоборот, и это меня пугает.

Я выскакиваю из машины, по инерции делаю несколько шагов вперед, но чувствую боль в лодыжке и напрягаюсь всем телом. Невольно поджимаю правую ногу, вращаю стопой, опускаю ее и снова пробую наступить. Не то чтобы я совсем не могу идти, но в щиколотке при ходьбе что-то раздражающе зудит.

– Ты в порядке?

Алексей оказывается слишком близко. Неожиданно близко. Он аккуратно берет меня под локоть, и от его прикосновения я задыхаюсь. Будто вся кровь разом отхлынула от руки и горной рекой шибанула мне в голову. Вместе с розовыми пони.

– Да, – морщусь, но не от боли. – То есть нет.

Он собирается наклониться. Сообразив, что сейчас он прикоснется еще и к моей ноге, я в испуге хватаюсь за его рубашку.

– Нет! В смысле, – с силой тяну его обратно, – со мной все в порядке. Я просто неудачно подвернула ногу.

– Ты вывихнула ногу! – Он выпрямляется и смотрит мне в глаза, как будто хочет убедить в серьезности ситуации.

Мы оказываемся в миллиметре друг от друга. Я приказываю себе отступить назад, но ощущаю тонкий аромат его парфюма, легкий и ненавязчивый, как морской бриз. Обычно парни выливают на себя полфлакона и создают впечатление дешевой парфюмерной лавки, с Алексеем же все совсем наоборот. Его запах притягателен, хочется вдыхать и вдыхать его, но он настолько неуловим, что, чтобы насытиться им сполна, следует выключить мозг и позволить себе раствориться в нем. Он море, он океан. Неисправимый романтик, мечтающий о парусах, бурях и мачтах. Он свобода, он свежий ветер. Он…

Нет! Я не должна терять голову!

– Клиническая картина при вывихе совершенно иная.

Я присаживаюсь на корточки и вытягиваю правую ногу, живо вспоминая лекцию. И будто бы читаю записанные мною строчки, не вникая в их смысл:

– Основной жалобой пострадавшего при