Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева

вывихе является невозможность произвести какое-либо движение в суставе. Попытка сделать движение сопровождается появлением сильной боли в области сустава. – Я поднимаюсь и делаю огромный шаг в сторону. – У меня нет сильной боли, лишь небольшой дискомфорт.

– Точно? – строго спрашивает Алексей, как будто разговаривает с ребенком.

– Точно, – киваю я, не смея взглянуть на него даже вскользь.

– Думаю, тебе все равно лучше посидеть в машине. Я сам заберу заказ, это дело не требует твоего присутствия.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Алексей распахивает передо мной дверцу, и я, не мешкая, плюхаюсь на сиденье, чтобы он не успел снова прикоснуться ко мне. Чертов джентри! Он такой обходительный, заботливый, красивый, его взгляд переполнен участием… Умоляю небеса, чтобы этот супчик поскорее скрылся вон за теми дверьми и не мучил меня больше своей идеальностью!

Зажмуриваюсь и вновь ощущаю его запах, полный свежести и манящей свободы. В моих мечтах я засыпаю у него на плече, встретив рассвет на берегу океана.

Вскоре Алексей возвращается с первой партией эхеверий. Я не могу усидеть на месте и привстаю, чтобы увидеть малышек воочию, но почему-то уделяю им лишь несколько секунд. Большую же часть времени я наблюдаю за самим Алексеем: как он ставит ящик на заднее сиденье, как его крепкие руки тянутся вглубь салона и поправляют покрывало, которое он предварительно расстелил, чтобы не поцарапать Черную Кошечку изнутри. Его машина уже не кажется мне Убийцей, она такая же аккуратная и покладистая, как и ее хозяин.

Я обнимаю спинку сиденья и, не сумев вовремя прикусить язык, выдаю:

– Наверное, сегодня я могла бы не ездить с тобой совсем.

– С твоей ногой все так плохо?

– Нет! Не беспокойся, она в порядке. Просто… ты все делаешь сам.

Алексей приподнимает бровь:

– А ты хотела бы потаскать ящики?

– Представляю это жалкое зрелище! – Я смеюсь.

Он улыбается и выныривает из салона, но на мгновение задерживается, еще до конца не прикрыв заднюю дверцу.

– Твое присутствие делает мне этот день, – улыбается он по-простому, без заискивания или какого бы то ни было подтекста. – И для этого тебе не обязательно таскать ящики. Да и кто еще, кроме тебя, раскрыл бы мне глаза на то, что быть «ми-ми-ми» – это ужасно!

Коротко хохотнув, он разворачивается и уходит.

– Не ужасно, а слишком. И это не одно и то же! – выкрикиваю я ему вслед.

Вздыхаю и растекаюсь по сиденью.

Когда все ящики с эхевериями и пахифитумами оказываются внутри салона, а Алексей садится рядом со мной, меня накрывает колкое мучительное волнение. Я понимаю, что ближайшие полчаса для нас станут последними. Нет, в смысле дальше и у него, и у меня все будет хорошо, но это «для нас» бесследно растворится в завтрашнем дне. Я не хочу заглядывать вперед, я хочу навсегда остаться в настоящем. Но это глупо. Глупо и легкомысленно.

– Так, значит, ты будущий врач? – Алексей кладет руки на руль, но лишь этим и ограничивается.

– Я? Что ты, не-ет! – произношу это так, будто врачебное дело для меня недосягаемо. Хотя зачем я вру? С химией и биологией я так и не подружилась.

Он разглядывает меня с двойным любопытством.

– Мне показалось, что ты в идеале владеешь темой. Тогда откуда такие познания?

– Готовлюсь к зачету, – пожимаю плечами. – Базовые знания по оказанию первой медицинской помощи нужны не только врачам, но еще и педагогам.

– Оу! – Алексей оживляется. Он склоняет голову так, что несколько отдельных прядей волос падают ему на лоб, и смотрит с легким прищуром. – Выходит, я катаю по городу училку? По-моему, это в разы страшнее той статьи, которой ты мне угрожала.

– Что ты имеешь против училок? – театрально нахохливаюсь я.

Он смеется.

– Готов поспорить, если бы я был твоим учеником, ты бы не щадила красные чернила и на каждом уроке отрывалась бы именно на мне. Поссорилась с мужем, свекровь достала, неприятности в коллективе – я был бы твоим любимчиком.

«Ты был бы моим любимчиком!» – соглашаюсь я. Но произношу совсем другое:

– Ну уж нет! Я буду оценивать каждого непредвзято.

– Ого, какие громкие заявления! – Алексей потирает подбородок и с огоньком в глазах предлагает то, на что мне меньше всего хотелось бы реагировать: – Потренируешься на мне? Как ты меня оцениваешь?

Теперь его взгляд по-настоящему невыносим. Мне хочется сбежать, спрятаться, скрыться, исчезнуть. Он изучает меня, всю, от и до, и делает это с нескрываемым азартом.

– Я оцениваю тебя непредвзято, – скороговоркой произношу я и хватаюсь за ремень безопасности. Мне срочно нужно занять чем-то руки… глаза, мысли, розовую пустоту, которая осталась после пони, – заполнить ее томительным волнением. Я не понимаю, нравится ли мне подобное внимание или оно пугает меня. Я запуталась.

– Звучит убедительно, – смеется он и тоже пристегивается.

Мы отъезжаем от сине-белого здания – теперь оно непременно будет ассоциироваться у меня с морским причалом! – точно выплываем из бухты под тугими парусами.

Минута молчания тянется слишком долго. Про себя я перебираю темы, которыми можно было бы прервать нависшую над нами паузу, но все мои размышления вновь сводятся к его «многочисленным Катеринам». Сколько у него их было: одна, две, три или девятнадцать, как в романе? И пока я детально, вплоть до нарисованных бровей и марки тонального крема, представляю каждую, мы выезжаем на Окружную дорогу.

– Как поживают твои подписчики? – вдруг спрашивает Алексей, и мне становится стыдно, что я ковыряюсь в его спальне – пусть даже та спальня находится в моем воображении, – в то время как он беспокоится о моих неудачах. – Кто-нибудь прибавился?

– Ну да, – ухмыляюсь я и позволяю себе взглянуть на него, пока он увлечен дорогой. – Ты и один из твоих приятелей.

На самом деле мне очень приятно, что Алексей сразу же подписался. А я так и не решилась взглянуть на его снимки. Наверняка они жизнеутверждающие и разнообразные, и он на них не один.

– Мне кажется, тебе нужно разбавить фото растений своими фотографиями.

Что? Я не ослышалась? Загружать в бизнес-профиль фотографии девчонки, которая едва тянет на четырнадцать? Да меня никто не воспримет всерьез!

– Да ну, не-е-ет!

Я издаю громкий звук, похожий на бульканье воды в закипающем чайнике, и вскидываю руки, желая заткнуть себе уши, будто бы то, что я только что воспроизвела, можно удалить из его памяти.

– Ну или кем-то другим, но живым, – ровно отзывается Алексей. И я начинаю сомневаться: а может, метод ушных затычек реально работает? – Как насчет твоего парня?

– У меня нет парня! – снова хмыкаю я, но на этот раз узнаю свой собственный, нормальный голос.

– Есть, – утверждает