Блаженство и разрушение - Кира Коул

Он настоял на том, чтобы провести день со мной. Мы хорошо провели время. Не похоже, что он трахал меня просто для того, чтобы было с кем трахаться, но я и раньше плохо разбиралась в людях.

— Ладно, мальчики, — Я говорю несколько минут спустя, когда я подхожу к столу. — У меня есть еда, и я вернусь с другой бутылкой через минуту.

Мужчины поднимают глаза и начинают тянуться за едой, как только блюдо ставится на середину стола. Я делаю шаг назад и поворачиваюсь, но чья-то рука обхватывает мое запястье. Йован улыбается мне, и на секунду мне кажется, что я единственный человек в комнате.

— Ты сегодня отлично справляешься, — говорит он, вкладывая стодолларовую купюру мне в руку. — Я собираюсь уговорить их оставить тебе хорошие чаевые.

Я качаю головой и засовываю деньги в карман фартука. — Не беспокойся. Ты просто сделаешь мою спину еще большей мишенью.

Его брови сходятся на переносице. — О чем ты говоришь?

— Твоя маленькая подружка с черными волосами и сиськами до шеи думает, что я трахаюсь с ее чаевыми. Или трахаюсь с тобой. Я все еще не уверена, в чем был смысл ее маленькой тирады.

— Хэдли, если тебя кто-то беспокоит, я могу с этим разобраться.

— Не утруждай себя. — Я убираю от него руку. — Я могу справиться с этим дерьмом сама. Если ты вмешаешься, мне будет только хуже.

— Котенок.

— Нет. Не здесь. Честно говоря, нигде. Мне следовало знать, что между нами все усложнится.

Я отхожу от него, когда другие мужчины начинают выкрикивать его имя. Его взгляд прожигает мне спину, когда я беру поднос и пустую бутылку. Направляясь к бару, я делаю глубокий вдох.

Связываться в любом качестве с Йованом — плохая идея. То, что произошло на кухне, было еще одним напоминанием об этом.

Проходят часы, наступает и уходит полночь, прежде чем моя смена наконец заканчивается.

Кеннеди зевает, когда загорается яркий свет и хлопает дверь внизу. Клуб закрыт на ночь, и пора приступать к уборке.

— Не знаю, хватит ли у меня сил приехать, — говорю я, глядя на время в телефоне. — Почти четыре утра. Мне нужно уладить кое-какие дела для школы к обеду.

Кеннеди напевает под негромкую музыку, пока снимает туфли на каблуках. — Ты знаешь, что можешь приходить в любое время. Я просто хочу вытянуть из тебя все подробности, какие только смогу. Кто знает, когда у меня снова будет шанс.

— Я тебе много чего рассказываю, — говорю я, скидывая собственные туфли и хватая бутылку с дезинфицирующим средством.

Она усмехается и бросает мне тряпку из кучи на стойке. — Ты многого мне не рассказываешь. Черт возьми, единственный человек, которого я знаю, который более замкнут, чем ты, — это Йован.

— Приму это как оскорбление. Я не так уж плоха. — Я обрызгиваю два столика, прежде чем вытереть их. — Моя жизнь просто не настолько интересна. Рассказывать особо нечего.

— В твоей жизни происходит гораздо больше событий, о которых ты не хочешь мне рассказывать. Хотя это нормально. Ты умеешь хранить свои секреты. Рано или поздно я напою тебя, и ты мне все расскажешь.

— Продолжай мечтать, — говорю я, чувствуя себя немного виноватой за то, что не рассказала ей о ребенке.

Если я и собираюсь кому-то рассказать о своей беременности, то это будет Кеннеди. Однако мне кажется неправильным говорить ей об этом до того, как я расскажу Йовану. Он отец ребенка и заслуживает того, чтобы знать.

Может быть.

Я все еще не хочу, чтобы мой ребенок застрял в жизни картеля. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Пошли, — говорит Кеннеди, указывая на другие столики с бутылками. — Чем скорее мы здесь разберемся, тем скорее сможем уехать.

Она танцует в такт музыке, пока мы убираемся. Время от времени она смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать. Вместо этого она держит рот на замке и продолжает уборку.

К тому времени, как мы заканчиваем и покидаем Brazen, солнце уже поднимается над горизонтом. Кеннеди подбегает к машине Рио, задерживаясь достаточно надолго, чтобы помахать мне рукой, прежде чем проскользнуть внутрь.

— Привет, — говорит Йован, появляясь из ниоткуда.

Я прищуриваюсь, мое сердце бешено колотится. Слишком раннее утро — или поздняя ночь — для того, чтобы он выглядел так хорошо. Его серая рубашка идеально облегает мускулистый торс.

— Нам нужно поговорить о том, что, черт возьми, произошло раньше, — говорит он, скрещивая руки на груди и преграждая мне дорогу.

— Нет, на самом деле нет. Нам не о чем говорить. — Я пытаюсь обойти его, но он встает у меня на пути. — Йован, пожалуйста.

Выражение его лица слегка смягчается. — Хэдли, ты знаешь, я могу помочь тебе. Все, что тебе нужно.

Я качаю головой, мое сердце проваливается куда-то в желудок. — Возможно, ты и смог бы мне помочь, но какой ценой?

— Что ты хочешь сказать?

— Было неправильно связываться с тобой. — Я прохожу мимо него и спешу к своей машине, вытаскивая ключи из кармана. — Пожалуйста, просто дай мне немного пространства.

Прежде чем он успевает ответить, я сажусь в машину и запираю двери. На минуту я не уверена, собирается ли он встать перед машиной, чтобы я не смогла уехать, или нет.

Кажется, что его взгляд прожигает меня изнутри. Йован кивает один раз, прежде чем отойти в сторону. По какой-то причине я не могу отвести от него взгляд.

Какая-то часть меня считает, что я должна выговориться. Возможно, у него было бы какое-то понимание, которого нет у меня.

Может быть, он смог бы утихомирить зеленоглазого демона, который вырвался наружу, когда Эрика загнала меня в угол.

Однако, когда дело доходит до дела, я не знаю, что ему сказать.

Все, что я знаю, это то, что мне нужно убраться подальше от него, пока моя жизнь не стала еще более запутанной.

Йован — прекрасная и смертельно опасная ошибка, которую я твердо решила не совершать.

Глава 14

Йован

— Она уже здесь? — Спрашиваю я Рио, расхаживая взад-вперед по клубу. — Хэдли должна была быть здесь десять минут назад. Как только Алессио пришлет мне сообщение с указанием места встречи, мы должны быть готовы отправиться в путь.

Рио кивает и достает свой телефон. — Она мне еще ничего не отправляла. Наверное, она просто опаздывает. Хэдли надежна. Нет необходимости беспокоиться о ней.

За исключением того, что есть причина беспокоиться о ней. Прошло больше недели с тех пор, как она оставила меня стоять на парковке и гадать,