Высокие ставки - Пайпер Рейн

Она позволяет рукам опуститься по бокам.

— А у тебя стальные нервы.

— Ну, а у тебя?

Она молча размышляет минуту, прежде чем ответить.

— Ты преследуешь меня неделями, наконец получаешь мой номер, просишь кофе, а потом даже не удосуживаешься позвонить.

Меня охватывает облегчение. Она злится, потому что у нас не было свидания с кофе? Я всего лишь парень и никогда не понимал женщин так хорошо, но я почти уверен, что это означает для меня только хорошее.

— Вот почему ты расстроена?

Она бросает на меня взгляд, который я могу описать только как «ага».

— Конечно, поэтому я расстроена. Почему ты не позвонил?

Я засовываю руки в карманы и качаюсь на пятках.

— Я собирался. Я собирался позвонить тебе и уточнить о кофе. Затем твой отец позвонил мне и сказал, что приедет на эти выходные, и я начал думать о том, что он подумает о том, что его младшая дочь проведёт время с мужчиной на десять лет старше её, и подумал, что лучше оставить тебя в покое.

— Ты так бесишь. Я взрослая женщина, Маркус. Я могу принимать собственные решения. — Её руки сжались в кулаки по бокам.

В такие моменты мне бы хотелось, чтобы её характер не заводил меня так сильно. Я меняю стойку, чтобы приспособиться к растущему отвлечению в штанах.

— Я не думал, что это будет иметь большое значение. Это ты настаивала на том, чтобы мы встречались просто как друзья. — Я добавляю воздушные кавычки к части «как друзья» для акцента.

Она сжимает губы и ничего не говорит. По тому, как она сузила глаза, я вижу, что она понимает, что я прав.

— Если ты просто хочешь дружить, то почему ты так расстроилась, что я не позвонил насчёт кофе? Почему ты вела себя так, будто не узнала меня, вместо того, чтобы просто послать меня к черту, когда впервые увидела меня? — я спрашиваю.

Глухой смех вырывается из её горла, когда её взгляд сосредоточился на мне, её веселье быстро угасает.

— Я больше не та восемнадцатилетняя девушка. Я не та девушка, которую можно раздавить несколькими словами. И я не та девушка, которая будет тосковать по тебе. Мне просто не хотелось вспоминать прошлое. У меня такое чувство, будто я даже больше не узнаю ту девушку. Я выросла.

— Во-первых, я прекрасно понимаю, что ты выросла, и если бы ты вела себя так, как будто помнишь меня, я бы извинился. Я был засранцем.

— Да, был. — Она теряет оборонительную стойку и смотрит на свои туфли, переминаясь с ноги на ногу.

— Тебе было восемнадцать, мне было двадцать восемь. Я только узнал, что мама Лили беременна. Моя жизнь была в грёбаном хаосе. Время было выбрано просто неправильно.

Я помню, как мне было страшно, что, несмотря на всё происходящее в моей жизни, мой член всё ещё реагировал на то, как её идеальные сиськи призывали к прикосновениям. Как манил меня вид её кружевных трусиков, дающих представление о маленькой полоске светлых волос между её ног. Она была слишком молода и не в моей лиге, но мне не хотелось ничего больше, чем взять её в тот момент.

— Послушай, это было много лет назад, и я полностью забыла об этом. Я знаю, что нам придётся сосуществовать в лагере ради Лили, но эту беготню туда-сюда, — она перемещает палец между нами двумя, — нужно прекратить.

Я делаю шаг вперёд, положив одну руку на стену над её головой.

— Тебе нужно, чтобы я говорил прямо? Что ты хочешь услышать? Как мой член был твёрдым в течении нескольких месяцев после нашей маленькой встречи каждый раз, когда я вспоминал тебя? Что даже сегодня образ того, как ты раздеваешься в крохотном офисе в задней части ресторана, по-прежнему остаётся самым горячим поступком, который когда-либо со мной случался? Хочешь знать, как я дрочил от воспоминаний о тебе топлес, а потом чувствовал себя настоящим мудаком?

Она ёрзает, её щеки краснеют, а взгляд устремляется куда угодно, только не на меня.

— Стоит ли упомянуть, как после нашей ссоры в тот день в лагере я дрочил в душе, представляя, как раздеваю тебя в той тёмной хижине, широко раздвигаю твои ноги и пробую тебя на вкус? Как каждую ночь, после нескольких месяцев ничегонеделания, мне кажется, что я не могу нормально спать, и каждый чёртов раз это касается тебя.

Её грудь поднимается и опускается от прерывистых выдохах при моих словах, и хотя она пытается вести себя равнодушно, я рискну предположить, что это совсем не так.

Я рискую, и моя рука вылетает из кармана и приземляется ей на бедро. Мой палец скользит по голой коже между её рубашкой и шортами.

— Я хочу тебя, Кэт, — шепчу я ей на ухо. Её глаза закрываются, и я медленно продвигаюсь вперёд, не давая ей возможности убежать. — И я думаю, ты тоже хочешь меня.

С её губ срывается тихий стон, и хотя я пытался, в этот момент я не могу бороться с неизбежным. Я прижимаюсь к её губам, подталкивая её к стене, одна рука над её головой, а другая впивается в её бедро.

Она встречает меня с той же интенсивностью, наши языки переплетаются в новом танце. Не в силах контролировать себя, я нажимаю сильнее, и её руки поднимаются и сплетаются за моей головой.

На вкус она такая же сладкая, как я и ожидал.

Я хочу перетащить её в офис Дейна. Я хочу создать хаос на его столе и трахать её долго и жестко, чтобы она знала, что она моя и ничья больше.

— Мне жаль, что я мудак. И сейчас, и раньше, — бормочу я ей в губы, а затем снова трахаю её рот своим языком.

Она что-то бормочет в мои губы, и одна её нога заходит за мою, притягивая меня к себе. Я прижимаюсь к её бёдрам, наслаждаясь трением своего твёрдого члена, но знаю, что этого недостаточно. Ещё один её стон, и уже мой собственный стон подступает к моему собственному горлу.

Я скольжу руками вниз по её маленькому телу, пока её задница не оказывается в моих руках. Я собираюсь поднять её и отнести в кабинет Дейна.

— Кэт? — Она отрывает свои губы от моих, и мы оба поворачиваемся и видим, что дочь Виктора, Ава Пирсон, смотрит на нас широко раскрытыми глазами. — Извините. — Она делает нерешительный шаг вперёд. — Она нужна мне всего на мгновение, — говорит она тихим голосом. Она бежит в ванную, и