(Не) верю. В любовь - Екатерина Котлярова

вскидывает голову и смотрит на окна комнаты Ксюши. Я дёргаюсь. Делаю несколько шагов назад и прячусь за занавеской. Оборачиваюсь к Диме и Ксюше. Девушка стоит ко мне лицом, а брат стоит позади, обхватив её руками и уложив подбородок ей на макушку. Дима так бережно держит её в объятиях, будто она хрустальная статуэтка.

— Какая ты красивая, мелкая, — с восторгом говорит Дима.

Меня будто кипятком окатывают, я смущаюсь, опускаю глаза и переступаю с ноги на ногу. Щёки, уши и шея горят.

— Спасибо. Это всё Ксюша, — говорю смущённо.

— Я ничего особого не сделала. Просто подчеркнула природную красоту нашей красавицы, — в голосе девушки такая нежность, что я теряюсь.

— Спасибо. Спасибо большое.

— Я тебе вещи привёз, Алиса, — Дима нехотя отрывается от Ксюши и подходит к стене, где оставил пакет. — Тут всё, что ты просила. Я ещё альбомы забрал и мобильный телефон.

— Спасибо, Дима.

Я слышу в коридоре голоса. Что-то толкает меня в спину. Я дёргаюсь вперёд, проскальзываю мимо Димы и Ксюши, выскакиваю в коридор. Я иду в ванную комнату. Слышу за спиной низкий голос Адама, с игривыми нотками. Низкий. Хриплый.

Странной тяжестью оседающий внизу живота.

Я иду медленно и зачем-то виляю бёдрами. Мне кажется, что я чувствую на своих ягодицах обжигающий взгляд, но не оборачиваюсь. Включаю свет в ванной комнате, захожу внутрь и закрываю дверь, чтобы в то же мгновение сползти по ней без сил. Ноги трясутся, будто я пробежала несколько километров. Утыкаюсь лбом в колени и всхлипываю едва слышно.

Боже мой. Ну, зачем я пошла? Кто меня дёрнул? Я же выглядела до невозможного глупо и предсказуемо. Я ведь снова буду слышать его насмешки в свой адрес. Это он опытный, а я… Глупая. Дура!

Я слышу смех за дверью, прикрываю глаза и думаю о том, что сейчас он будет делать с девушкой то, что от меня утром требовал. Только меня он совсем не желает. Ведь я его не привлекаю. Не в его вкусе.

Смех отдаляется, хлопает дверь в комнату Адама. Я вся напрягаюсь, как струна. Я не могу сказать, почему в груди так больно. Почему печёт, будто чем-то горячим плеснули и оставили ожог.

Я закусываю губу до боли, медленно поднимаюсь с пола, кидаю на себя взгляд в зеркало. Лицо значительно преобразилось. Ксюша изменила форму бровей и сделала их темнее, из-за чего взгляд стал более выразительным. Под глазами синяки уже не такие выраженные. Но я всё равно бледная, прозрачная, слишком худая. Несмотря на все старания девушки, моё лицо имеет землянистый оттенок. И я не выгляжу счастливой. Глаза красные, кончик носа тоже.

Я умываюсь холодной водой, пытаюсь смыть все негативные эмоции.

Покидаю ванную и замираю, глядя на дверь в комнату Адама. Мне хочется подойти к ней, приложить ухо, прислушаться, но здравый смысл не даёт мне совершить глупость.

Я возвращаюсь в комнату Ксюши, захожу на носочках, вижу, что девушка уже спит, а Дима лежит поверх одеяла рядом, держа её руку.

Я застываю, рассматривая их. Чувствую мерзкое чувство, которое называется завистью. Я хочу так же.

— Ложись, — брат шепчет, взглядом указываю на кресло-кровать, которую в моё отсутствие успели разложить.

— Ты матери сказал, что меня не будет дома?

Дима бросает взгляд на Ксюшу и прикладывает палец к губам.

— Завтра всё скажу. Ложись спать, тебе необходимо выспаться. Здесь ты в полной безопасности.

Я ложусь на кровать и тут же растекаюсь на ней, чувствуя невероятный комфорт и уют. Я накрываюсь одеялом, невесомым и мягким, тут же согревающим и будто обнимающим меня.

Я не ожидаю того, что засну так быстро. И снится мне Адам.

Он скользит руками по моим плечам, гладит огромными руками шею и затылок, перебирает пряди волос.

— Какая ты красивая, маленькая. Невероятно красивая. Голову теряю.

— А та девушка… Ты привёл её в дом, в свою комнату, — я отворачиваю голову, уходя от поцелуя.

Губы Адама скользят по щеке, прикасаются к скуле, замирают у уха. Молодой человек целует мочку моего уха, прикусывает и шепчет с невероятной нежностью:

— Глупенькая моя, я же никого кроме тебя не вижу. Не хочу. Не желаю. Я хочу, чтобы ты была моей, слышишь?

Шепчет и шепчет, не прекращая. О том, какая я красивая и желанная, руками оглаживает каждую клеточку тела.

— Ты моя, — шепчет Адам.

Его голос звучит глухо, но твёрдо. С обещанием, что сбежать я уже не смогу.

Его пальцы медленно скользят по моей спине, оставляя за собой теплый след, будто он рисует невидимые узоры, которые видит только он.

Я чувствую, как дрожь пробегает по всему телу, но вовсе не от страха, а от волнения. От близости Адама.

Его горячее и частое дыхание смешивается с моим, и я понимаю, что уже не могу дышать самостоятельно, будто он забирает весь мой воздух, всю мою свободу. А я не сопротивляюсь, просто не хочу. Я хочу, чтобы он был моим воздухом!

— Ты моя, — повторяет он, а его губы находят мои, захватывают их в жадные плен.

Этот поцелуй нежный, нетерпеливый, отнимающий дыхание. В нём есть что-то дикое, что-то, что заставляет меня забыть обо всём на свете. Его руки крепче сжимают мою талию, будто он боится, что я ускользну и убегу. Я чувствую, как громко колотится моё сердце, набатом отдаёт в ушах.

— Я никому тебя не отдам, — говорит он, и в его голосе звучит не только нежность, но и что-то тёмное, что-то, что заставляет меня вздрогнуть.

Его пальцы впиваются в кожу, оставляя следы, которые останутся, как напоминание о моей принадлежности молодому человеку. Адам смотрит на меня своими невозможными серыми глазами так, будто я единственное, что имеет значение в этом мире. Так, как я и мечтать не смела. И я чувствую, как что-то внутри меня откликается, что-то, что я никак не могу контролировать.

— Ты моя, — он говорит это снова, и я понимаю, что это уже не просто слова.

Это обещание, клятва, которую он произносит, и я знаю, что не смогу убежать, даже если захочу. Его руки, его губы, его дыхание — всё это становится частью меня, и я чувствую, как границы между нами стираются, будто мы становимся одним целым. И в этот момент