(Не) верю. В любовь - Екатерина Котлярова

— Твоя, — шепчу послушно, подставляя губы для очередного жадного поцелуя.

Я обвиваю руками его шею, льну к крепкому телу, сама жадно целую его в ответ. Я хочу стать с ним одним целым.

Пусть во сне, но я счастлива…

12

Алиса

Утром я просыпаюсь от звонка будильника. Сажусь на кровати и озираюсь по сторонам, пытаюсь осознать, где я нахожусь. В ушах до сих пор слышу хриплый шёпот, а перед внутренним взором всё ещё вижу ласковые серые глаза, полные обожания и обещания сделать меня счастливой.

Дима заснул поверх одеяла рядом с Ксюшей, крепко обнимая её. Его нос зарыт в тёмные волосы. Я поднимаюсь с кровати, складываю постель. Покидаю тихо комнату и босыми ногами шлёпаю в сторону ванной комнаты. Открываю дверь и замираю, смотря на широкую обнажённую спину, на которой перекатываются мышцы. Дыхание застревает в грудной клетке, сердце перестаёт стучать.

Я смотрю на Адама, склонившегося над раковиной и умывающего лицо. Я осознаю, что видеть его после моего сна выше моих сил. Я закрываю дверь и на носочках возвращаюсь в комнату, где уже проснулись Ксюша и Дима.

— Доброе утро, — девушка подходит ко мне, кладёт руку на плечо и целует меня в щёку. — Как твоя рука?

— Болит, — отвечаю честно. — Будто выкручивает изнутри.

— Может, ты обезболивающие выпьешь? Тебе ведь выписали?

— Да, выписали. Но у меня пока не так сильно болит, чтобы пить, — я пожимаю плечами. — Пройдёт.

— Ладно, смотри сама. Но не терпи, если болит.

У меня столько всего болит. Регулярно. Что я уже привыкла к боли, срослась с ней.

— Садись на стул, я сниму платок, — Ксюша снимает резинки и лёгким движением руки тянет платок наверх, после чего идеальные пряди падают мне на плечи. — Смотри, какая невероятная красота. Твои волосы, как настоящий щёлк, — с восторгом говорит Ксюша, чуть взбивая пальцами пряди.

Я поворачиваю голову к зеркалу и застываю. Я такой красивой в жизни не была.

— Спасибо, — шепчу со слезами на глазах, растрогавшись.

— Ты невероятно красивая, — девушка склоняется к моему плечу и шепчет на ухо. — Настоящий ангел.

Вижу в отражении Диму, который смотрит на меня с улыбкой и нежностью. Я замираю, ожидая, что скажет брат.

— Ты очень красивая, Алиса, — говорит тихо. — Папа был бы в восторге, если бы увидел, какой ты стала.

Я благодарно киваю и опускаю голову, чтобы скрыть слёзы. Я так сильно скучаю по отцу. По его запаху, голосу, смеху и походке. Мне всего этого не хватает. А самое ужасное, что со временем всё стирается из памяти. Я уже не могу чётко представить его лицо, фигуру, улыбку. Только изредка ловлю среди прохожих схожие черты и замираю, чувствуя боль под рёбрами. Его больше нет, но он так часто глядит на меня чужими глазами, улыбается чужими губами.

Я поднимаюсь со стула, стоящего у туалетного столика, иду к пакету, который привёз Дима. Достаю одежду и обнаруживаю, что вся она залита красками.

— Чёрт, Алиса, прости, — Дима сразу же замечает пятна. — Я думал, что они плотно закрыты. Чёрт.

Брат берёт пакет в руки и заглядывает внутрь. Поднимает на меня виноватый взгляд.

— Прости, я не хотел. Я куплю тебе всё новое.

— Ничего страшного, Дим. Я постираю вещи.

— Алиса, я тебе свои дам. У меня, конечно, размер больше твоего. Но ненамного. У меня есть сарафан чёрный, я в школе ещё носила. Он сорокового размера, должен сесть на тебя идеально.

Девушка открывает двери гардероба, достаёт чёрное платье с отложным белым воротничком и белыми рукавами.

— Я пойду на кухню, — Дима подмигивает нам, — а вы прихорашивайтесь.

Молодой человек оставляет нас в комнате. Я переодеваюсь в платье, поворачиваюсь к Ксюше, чтобы она застегнула молнию.

— Я же говорила, сядет идеально! — девушка хлопает в ладоши. — На меня оно уже мало, да и в университет такое таскать не станешь, я тебе его дарю.

— Ксюша, я не могу принять.

— Можешь, — говорит требовательно и с напором, мигом став похожей на брата. — Я его не ношу. Оно на меня маленькое, а на тебя село куда лучше. К слову, — она снова идёт к гардеробной, наклоняется и поворачивается ко мне, держа в руках чёрную лаковую обувь, — у меня выросла нога. Эти лоферы я надела всего раз, стёрла ноги в кровь и больше ни разу не надела. Примерь. У тебя нога узкая и маленькая.

— Ксюш, мне неловко.

— Неловко какать на столе, а я тебе просто отдаю то, что сама не ношу, — складывает руки на груди и смотрит исподлобья.

Через три минуты я стою перед зеркалом и с неверием рассматриваю своё отражение. Разве я могу быть такой? Ухоженной, красивой, привлекательной? Платье подчёркивает талию, делает меня не худой, а стройной.

— Просто невероятная красавица, — говорит шёпотом, опуская руки мне на плечи. — Я тоже до сих пор стесняюсь, когда родители покупают мне одежду, — признаётся девушка. — Они нас с Адамом забрали из детского дома семь лет назад, а всё ещё страшно поверить, что это правда. Этот дом, одежда, еда, а самое главное — любовь и забота. Я до сих пор просыпаюсь в ледяном поту, боюсь, что приснилось. Открывать глаза утром боюсь, чтобы не увидеть стены детского дома.

Я поднимаю левую руку и сжимаю пальцы девушки, пытаясь поддержать её.

— А эти вещи я покупала сама. У меня есть хобби, которое приносит мне деньги. Возьми их, пожалуйста,

— Хорошо, спасибо, — я разворачиваюсь и обнимаю девушку за плечи. — За всё спасибо. За твою заботу и такое доброе отношение ко мне.

— Было бы за что, — девушка отмахивается. — Иди завтракать, я немного позже спущусь, мне нужно сделать доклад на пару, я вчера совсем забыла.

— Ещё раз спасибо, — я неловко обнимаю девушку, целую в щёку и покидаю комнату.

Спускаюсь на первый этаж, захожу на кухню и с трудом не спотыкаюсь на пороге. Адам сидит за столом рядом с Димой и смотрит своими невозможными серыми глазами прямо на меня. Он резко сводит брови вместе и сжимает в