Искупление варвара - Руби Диксон

Мою кожу покалывает от осознания его слов, странная форма удовольствия. Но я не разговариваю. Я пока не знаю, смогу ли я это сделать.

— Я знаю, что тебе недостаточно комфортно разговаривать со мной. Что ты беспокоишься о том, что означает наш резонанс. Но я терпеливый охотник. Я могу дождаться, когда ты сама придешь ко мне. От резонанса у меня может заболеть член, но я не буду обращать на это внимания. Я хочу, чтобы ты хотела меня так же сильно, как я хочу тебя.

Что ж, этого никогда не случится. Я слегка фыркаю, мое единственное признание в том, что я слышу его слова.

— Ты можешь думать, что тебе нравится, — говорит Бек, и в его голосе слышится веселье, которое придает ему насыщенный оттенок. Мне это нравится. — Но я знаю, что ты все еще испытываешь страх. Я знаю, что ты плохо спишь по ночам. Я знаю, что ты мало ешь. Но ты моя пара, даже если мы еще не прикоснулись друг к другу, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой. Если тебе не понравится еда, я принесу тебе что-нибудь новое. Если тебе будет холодно ночью, я принесу тебе меха. Если тебе одиноко или грустно, я хочу утешить тебя.

Приятные слова. Но я никогда не верю словам. Их слишком легко произносить, и они ничего не значат.

— Ты снишься мне по ночам, — бормочет он, и по моей коже снова пробегают мурашки. Мне тоже снился он, и вспышки моих грез, которые проносятся в моих мыслях, заставляют мою вошь мурлыкать еще громче. И я слышу его мурлыканье. — Когда я впервые увидел тебя, — продолжает он, — я подумал, что ты странная, но очень храбрая. Было ясно, что ты напугана, но ты никогда не плакала и делала все возможное, чтобы сбежать. И я подумал про себя, что этот человек силен. Она не плачет и не рыдает навзрыд, как другие. Она знает, что побег сопряжен с риском, но все равно идет на это. Она храбрая. И я подумал, что если у меня должна быть пара, то она должна быть такой же сильной, как ты. Вместо этого мой кхай подарил мне тебя. — У него перехватывает горло, как будто он взволнован, и в моем собственном горле образуется сочувственный комок. — Итак, несмотря на то, что это займет время, я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть столько времени, сколько тебе нужно. Я здесь ради тебя, и я клянусь тебе, что никогда не прикоснусь к тебе в гневе или с угрозой. Я никогда не буду принуждать тебя. Когда мы будем вместе, это будет потому, что ты тоже хочешь меня.

Еще несколько слов. Сладкие слова, но все равно такие же пустые и холодные, как воздух вокруг меня.

Пока мы идем, между нами повисает долгая пауза, а затем Бек хмыкает.

— Я бы хотел, чтобы ты, по крайней мере, признала, что услышала меня.

Я кидаю на него быстрый взгляд.

Через мгновение после того, как я это делаю, я сожалею об этом. Я импульсивна, несмотря на свой страх, и я беспокоюсь, что из-за этого мне снова будет больно. Ты когда-нибудь научишься, Элли? Боже. Я держу плечи напряженными, мысленно съеживаясь, ожидая, что он ударит меня.

Но я слышу только мягкий смех.

— Я приму этот ответ, Эл-ли. Спасибо.

И я улыбаюсь про себя под облаком грязных волос.

После этого у Бека, кажется, закончились слова. Мы добираемся до мест гнездования грязноклювых, похожих на пчелиные соты утесов, которые от стены до стены усеяны навозными гнездами, как ласточки на Земле. Я ожидаю, что он уйдет теперь, когда сказал все, что хотел, но он отстегивает свое оружие от пояса и кладет копье и добычу на землю, а затем продолжает помогать мне наполнять мою корзину пустыми гнездами. Их достаточно легко собрать, но в некотором роде приятно побыть в тихой компании, даже если мой кхай все время гудит и поет у меня в груди.

Когда моя корзина наполняется, я пытаюсь поднять ее, но Бек издает горлом угрюмый звук, который заставляет меня в страхе отпрянуть назад. Он вздыхает и берет корзину подмышку с такой легкостью, словно она полна перьев.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда, — рычит он.

Еще несколько слов. Просто еще несколько слов.

Мы молча возвращаемся в деревню, и он ставит корзину перед моей хижиной, а затем замирает на долгое-долгое время. Я смотрю на носки своих меховых ботинок, гадая, наблюдает ли он за мной, и если да, то о чем он думает. Но в конце концов он поворачивается и уходит. Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему вслед, но он не оборачивается. Я хватаю корзину и решаю отнести ее в длинный дом.

Пока я это делаю, я замечаю маленького Эревэра, стоящего в дверях длинного дома и наблюдающего. Он улыбается мне так, словно у него есть секрет.

Может быть, так оно и есть. В конце концов, я не думаю, что проделала большую работу, избегая Бека.

БЕК

Я смотрю, как моя пара возвращается в деревню без меня, и я чувствую… разочарование. Гнев. Печаль. Желание.

Это «избегание» — не что иное, как глупость. Я могу бродить по деревне столько, сколько захочу, и все, что они делают, — это притворяются, что не видят меня там. Они будут брать мою еду, которую я приношу, мое топливо для их костров, но они не будут говорить со мной? Для них это игра.

Тем временем моя пара живет с другой, и я должен видеть ее только тогда, когда она ускользает от остальных.

Терпение, — напоминаю я себе. — Это хорошо для Эл-ли, даже если это причиняет боль моему духу. За те дни, что я покинул деревню и люди обустраивались в ней, я видел, как затравленный взгляд исчез из глаз Эл-ли. Ее плечи немного расправляются, когда она ходит. В целом она стала менее пугливой, хотя все еще грязная и слишком худая.

Возможно, скоро я увижу ее улыбку. Услышу ее смех и нежный голос.

А до тех пор я должен ждать.

Я несу свою добычу в хижину моей сестры, где ее пара скребет шкуры возле их двери, а его дочь Эша помогает ему. Он выглядит удивленным, увидев меня, и я поднимаю руку.

— Не вставай. Я не останусь. — Я приношу еду только