Бесприданница. Графская дочка - Надежда Игоревна Соколова

Ну, и кто тут первый?

Первым оказался учитель словесности. С ним мы и засели в гостиной, выделенной мне для занятий. Комната была светлой, с большими окнами, через которые струился мягкий утренний свет, освещая старинные книги на полках и уютные кресла с вышитыми подушками.

Долговязый, излишне худой, с редкими волосами, он напоминал мне журавля, важно разгуливающего по болоту. Его длинные пальцы, словно ветви дерева, ловко перебирали страницы книги, когда он искал нужный отрывок. Говорил он медленно, неспешно, как будто каждое слово было тщательно отобрано и взвешено.

Он заставлял записать едва ли не каждое его слово и много времени уделял практическим занятиям. После го урока я чувствовала себя, как выжатая тряпка. Вот уж кто точно отдавал преподаванию всего себя!

Глава 33

Сестры прибыли через пять дней, в наемном экипаже, старом, потертом, запряженном изможденными лошадями. Кожа на их боках была протерта до сероватых пятен, а гривы слиплись от грязи и пота. Колеса скрипели на неровной дороге, а кузов трясся так, что я могла бы поклясться: каждая яма и ухаб были слышны даже в нашем доме. Сквозь трещины в дверцах кареты пробивался ветер, разнося запах конского навоза и дешевого табака. Впрочем, сами сестры выглядели не лучше тех лошадей. Их платья были помятыми и запыленными, а кружева на воротниках превратились в жалкие клочья, будто их жевала скотина. Волосы, украшенные вплетенными когда-то искусственными цветами, растрепались от ветра и долгого пути (Линда даже не заметила, как в ее рыжий пучок застряла соломинка). Да, с остановками на постоялых дворах. Но вряд ли там можно было нормально отдохнуть. Судя по желтым пятнам на их платьях, ужинали они в дороге прямо из котелков.

С ними приехала всего одна служанка – девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с лицом, испещренным веснушками. Ее юбка была потерта на коленях, а воротник рубахи застегнут криво, будто она одевалась в темноте. Это было вопиющим нарушением этикета. Но отец, думаю, просто не мог позволить себе отправить с дочерьми кого-то еще. Кучер на лошадях, служанка внутри – и вот уже формальности якобы соблюдены. Девушка едва удержала кожаную сумку, споткнувшись о порог, и тут же покраснела, словно это было преступлением.

Была б моя воля, я бы не открыла дверь этим горе-путешественницам. Притворилась бы, что уехала, заболела, не знаю, да что угодно. Даже мысль об их голосах, визгливых, как скрип несмазанных колес, заставляла меня стискивать зубы. Мне претила сама мысль о необходимости искать женихов этим красоткам, после того как они облили меня грязью в отчем доме. Ричард знал о моем желании проигнорировать сестер, посмеивался надо мной и, конечно, был против. Как же, отказать ближайшим родственникам в ночлеге! Играя роль рыцаря без страха и упрека, Ричард готов был и приютить моих ненаглядных сестриц, и предоставлять им еду, прислугу, да все, что они попросят. Даже если это означало кормить их фазанами под трюфельным соусом, в то время как я едва сдерживала желание швырнуть в них супницей. Ну и сопроводить их на императорский бал, конечно же, чтобы помочь найти там женихов. В общем, идеальный родственник, пусть и не кровный.

Я, воспитанная в других установках, не видела смысла платить добром за гадости. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки, когда Линда, еще у порога, фальшиво ахнула: "Какая роскошь! Ты, верно, теперь спальню золотом обшиваешь?" И все же я притворилась радушной хозяйкой, когда Линда с Ранией переступили порог дома. Моя улыбка стала такой же жесткой, как позолота на рамах портретов в холле. Свекры в наши дела не вмешивались, и даже, как мне показалось, нарочно именно в этот день уехали в гости с визитом вежливости. Их карета исчезла за воротами как раз в тот момент, когда сестры вылезали из своей. Так что отдуваться пришлось мне.

Первый обмен любезностями произошел довольно быстро. Мы с деланым радушием обнялись, притворившись, что рады видеть друг друга. И служанки увели обеих сестер в выделенную им комнату. Одну на двоих, да. Тут уже я настояла. Хотела подчеркнуть таким образом, что не настолько и богата семья Ричарда, чтобы терпеть долгое время нахлебников.

Ричард решил со мной не спорить, за что я ему была благодарна.

Зато пришлось приставлять к сестрам прислугу. Та девушка, что с ними приехала, забитая и мало что знающая, была не пригодна для работы в хозяйских комнатах, здесь, в столице. Она путалась в простейших поручениях, роняла щетки для волос и краснела, как маков цвет, когда герцог проходил мимо. И потому у каждой из сестер появилось по служанке, местной, столичной. Девушки в синих форменных платьях едва скрывали презрительные взгляды, принимая из рук провинциалок замызганные чемоданы.

– Выдыхай, – иронично произнес Ричард, едва сестры скрылись наверху. – Первый этап общения прошел довольно успешно.

– Только лишь первый, угу, – проворчала я. – А остальные? Ты видел, каким взглядом Линда на все здесь смотрела? Она считала каждый канделябр, словно собиралась вынести их ночью. Спорим, она попытается тебя соблазнить?

– Удачи ей, – хмыкнул Ричард. – Я своей жене изменять не намерен. Марлена, расслабься. Ничего дурного не случится. Поживут тут твои сестры, выберут себе мужей и разъедутся по новым домам. А уж если ты сообщишь им о своей сущности…

– Никогда в жизни. Они меня и так терпеть не могут. А тогда вообще возненавидят.

– Милая, драконов боятся, а не ненавидят.

– Вот Линде это и объясни. С ее загребущими руками и завистливыми взглядами.

– Они в любом случае все узнают, если не от тебя, так от других аристократок. Или ты веришь, что в столице еще не шепчутся о твоем происхождении?

И смотрит насмешливо. Мол, прекращай заниматься глупостями. Расскажи все сестрам и не трусь.

– Вот после бала и расскажу, – заявила я решительно. – А пока пусть думают, что я – их сестра, скромница Марлена.

Ричард только головой покачал, но спорить со мной не стал.

И мы поднялись к себе, где и просидели до самого вечера.

Ужинали мы вместе, всей толпой: свекры, сестры и мы с Ричардом. Моя свекровь использовала все свое обаяние, чтобы очаровать Линду с Ранией и показать им, что они рады в этом доме. Она улыбалась им так тепло, что казалось, будто они знакомы уже много лет. Арисса тоже проявляла радушие; она с Ранией уже болтали,