Бесприданница. Графская дочка - Надежда Игоревна Соколова

словно сама звезда, готовая засиять на этом важном событии. Неброский макияж подчеркивал мои черты лица, а модная в этом сезоне прическа добавляла образу легкости и изящества. Сапфировое колье, старинной огранки, холодно прижималось к шее, а серьги-капли покачивались в такт шагам, отсвечивая синевой глубин океана. Кожаные туфли под цвет платья на невысоком каблучке позволяли мне уверенно шагать по мраморным полам дворца.

Арисса, в платье из струящегося шелка цвета молодой листвы, казалась невестой весны. Изумрудные листья в её золотых серьгах перекликались с прожилками на мраморных колоннах дворца. Она то и дело поправляла шлейф, запутавшийся в складках юбки, – пальцы дрожали, сминая нежный материал.

Сестры, хоть и уступали в роскоши, всё же сияли. Линда в алом атласном платье с завышенной талией напоминала спелый гранат – даже шов на боку, слегка стягивавший ткань, не портил картины. Рания в голубом тюле с кружевными рукавами-фонариками парила, как облако, едва не задевая вазы с орхидеями. Их туфли, хоть и без драгоценных камней, блестели свежей кожей – ни малейшей потертости.

Четыре дамы и один кавалер – Ричард – мы всей толпой перенеслись порталом прямо на площадку у дворца.

Как только мы вышли из портала, я ощутила легкий холодок ночного воздуха; он был наполнен ароматами цветов и звуками музыки изнутри дворца. Ричард шагнул вперед, открывая нам путь к лестнице, его уверенные шаги звучали по мраморным плитам.

Дворецкий, в ливрее из императорского пурпура и серебра, склонился так низко, что его седая борода коснулась пола. На груди у него красовался вышитый дракон, глотающий собственный хвост – символ бесконечности власти.

Мы перешагнули порог и очутились внутри. Там все было сделано по высшему разряду. Хрустальные шары, подвешенные к потолкам, переливались радужными бликами.

Я видела, ка взволнованы и Арисса, и сестры. Сама же я была спокойна и особо не нервничала. Поздно уже нервничать. И так вся столица знает о моем происхождении. Ну, посплетничают местные кумушки о моем платье и наряде Ричарда, ну, обсудят внешность моих сестер. Все. Ничего другого, страшно ужасного, не случится. Так что переживать было не о чем.

Глава 38

Зал дворца сиял хрустальными люстрами, чьи подвески бросали радужные блики на стены, обитые шелком цвета спелой сливы. Воздух был густ от аромата жасминовых свечей и дорогих духов – смесь амбры и фиалки. Между колоннами из черного мрамора сновали слуги с подносами.

По приказу императора во дворце сегодня собрались все неженатый и незамужние представители столичной аристократии. Девушки и юноши разных возрастов должны были присмотреться друг к другу и, возможно, выбрать себе вторую половинку на всю оставшуюся жизнь. Ну а их родители скрепят новые союзы и выдадут необходимое приданное.

За моих сестер приданное платил император, как и обещал мне. И будь моя воля, ни Рания, ни Линда об этом факте не узнали бы вплоть до возможных свадеб. Но проговорилась Арисса. И теперь обе мои сестрицы с видами павлинов вышагивали рядом со мной. Как же, сам император готов заплатить за то, чтобы каждую из сестер приняли в чей-нибудь род! Линда, в своем алом платье, задирала подбородок так высоко, что серьги били ее по щекам. Ее шаги стали размеренными, будто она уже несла на голове герцогскую корону. Рания, напротив, порхала, как мотылек, задерживаясь у каждого молодого аристократа. Ее голубой шлейф цеплялся за ножки стульев, оставляя на паркете следы, словно метки территории.

Они щедро раздавали улыбки – Линда снисходительные, Рания кокетливые. Их веера хлопали, как крылья встревоженных птиц, когда они указывали на потенциальных женихов: «Вон тот, в синем камзоле… А вон – с орденом на груди…»

Я наблюдала, как Линда «случайно» роняет платок у ног графа Вельтона – тот, седой и грузный, даже не наклонился, лишь кивнул слуге. Рания же, прижав руку к декольте, закатывала глаза, слушая рассказ юного барона о своей конюшне.

Арисса, стоявшая рядом, кусала губу. Ее изумрудное колье подрагивало от учащенного дыхания.

– Они же опозорят нас… – прошептала она, пряча лицо за веером с вышитыми драконами.

Я лишь пожала плечами.

Как будто от этих умниц можно ожидать чего-то другого.

Сестры, как пойманные бабочки, постоянно метались по залу, оставляя за собой шлейф завистливого шепота: «Императорское приданое… Говорят, по двадцать тысяч золотых каждой…»

Одна мелодия сменилась другой. И мы с Ричардом вышли на паркет. Плевать на сестер. Сейчас я хотела раствориться в танце.

Музыканты заиграли тарос, смесь вальса и танго. Низкие виолончели вплелись в мелодию, придав ей жгучий ритм танго, но скрипки тут же смягчили резкость вальсовыми переливами. Ричард взял мою руку, его пальцы сомкнулись на моей талии с привычной уверенностью. Первый шаг – плавный, как скольжение лебедя по воде, но уже на втором повороте он резко притянул меня к себе. Дыхание смешалось, сапфиры на шее впились в кожу, но я не отстранилась.

Танго требовало страсти: мы шли друг к другу, как противники на дуэли – взгляды скрещены, шаги отрывисты. Его ладонь жгла спину сквозь бархат, направляя в стремительном повороте. Шлейф платья взметнулся, серебряные звезды рассыпались искрами.

А потом – вальс. Ричард отпустил хватку, позволив мне откинуться в изгибе, будто ветка под порывом ветра. Кружась, я едва касалась пола, воздух свистел в ушах, растворяя шепот толпы. На миг стало неважно, кто и что говорит – только ритм, только его рука, ведущая сквозь вихрь.

Снова танго: он наклонил меня так низко, что волосы коснулись паркета. Я выпрямилась с вызовом, пальцы вцепились в его плечо, словно бросая вызов. Шаги стали короче, резче – каблуки отбивали дробь, в такт барабанам, ворвавшимся в мелодию.

Гости расступились, образуя круг. Линда замерла с бокалом в руке, Рания прикрыла рот веером. Даже Арисса перестала дрожать, завороженная зрелищем. Мы танцевали огонь и лед – сближаясь, чтобы в следующем такте оттолкнуться, смешивая нежность вальса с яростью танго.

Когда музыка смолкла, я осталась стоять, грудь вздымалась, а на губах играла дерзкая улыбка. Ричард, слегка запыхавшись, поднес мою руку к губам. Его поцелуй был едва ощутим, но в глазах горела страсть. И мне льстило данное чувство. Я осознала, что хочу быть любимой и желанной для этого мужчины. Непривычное ощущение, следует сказать. На Земле ни с кем рядом я ничего подобного не ощущала.

– Ты прекрасно танцевала, – сделал мне комплимент Ричард, уводя меня из круга.

Я улыбнулась в ответ.

А затем краем глаза заметила владыку драконов. Он подошел к Ариссе вместе