Прятки - Диксон Уиллоу

— Черт возьми, — выдыхает он, широко раскрыв глаза и уставившись на свои связанные руки.

Я наклоняюсь ближе и прижимаюсь губами к его уху.

— Игра окончена.

Его вздох пронизан как страхом, так и желанием. То же самое и с визгом, который он издает, когда я одной рукой расстегиваю штаны, а другой пропускаю пальцы по его густым волосам.

Его следующий вздох превращается в стон, когда я сильно дергаю его за волосы и встаю перед ним. Он смотрит на меня, его губы приоткрыты и так чертовски привлекательны, когда я вытаскиваю свой член из боксеров.

Его глаза расширяются, когда он смотрит на мой член. Я твердый и теку для него, и он наблюдает, как капля предъэякулята медленно скользит по моему члену.

Я снова дергаю его за волосы и держу член за основание, чтобы направить его к его рту. Он снова задыхается, затем сжимает губы, даже складывая их внутрь и прикусывая.

Я тихо смеюсь. А я-то боялся, что это будет слишком легко.

Я притягиваю его голову к своему члену, пока головка не прижимается к его губам. Мягкий румянец на его щеках темнеет, и я провожу головкой по шву его рта, покрывая его предъэякулятом.

В его красивых зеленых глазах явно видна вспышка жара, а также вспышка неповиновения.

Я снова смеюсь. Он хочет этого, но ему нужно, чтобы я заставил его, чтобы он мог поддаться без чувства вины.

Черт, да.

Я отпускаю его волосы и беру его подбородок большим и указательным пальцами. Еще одна вспышка озаряет его глаза, и я сильно тяну его подбородок вниз. Он сопротивляется мне несколько секунд, но его рот открывается в удивлении, когда я с силой ударяю своим членом по его щеке, так что боль распространяется по всему моему члену.

Воспользовавшись, так сказать, открывшейся возможностью, я засовываю свой член ему в рот и трусь нижней частью о его язык.

Он давится и кашляет, а я снова зарываюсь рукой в его волосы, чтобы удержать его на месте.

Просто потому, что я могу, я толкаю свой член глубже в его рот, а затем полностью вытаскиваю его, пока он кашляет и хрипит. У него слезятся глаза, а щеки покраснели, но он не просит меня остановиться и не говорит «нет», поднимая связанные руки и сильно толкая мое бедро.

Я смеюсь, а потом смеюсь снова, когда он сердито смотрит на меня и поднимает руки, чтобы, по-видимому, снова толкнуть меня. Я останавливаю его, снова засунув член ему в рот, и не останавливаюсь, пока не упираюсь в заднюю часть его горла.

Ощущение его горла, спазмирующего вокруг головки моего члена, когда он давится, безумно приятно, но это ничто по сравнению с выражением его глаз. Он злится, боится и возбужден, и не имеет понятия, что с этим делать.

Запуская пальцы в его волосы, я поднимаю его лицо и начинаю трахать его рот. В его глазах вспыхивает еще больше испуганного неповиновения, но он не может скрыть, как он обхватывает меня ртом и начинает сосать без всяких подсказок.

Мои губы снова искривляются в улыбке, когда он несколько раз ударяет меня по бедру связанными руками и снова толкает. Он все еще сосет мой член и облизывает его ствол, и смесь покорности и непокорности вызывает во мне новый прилив желания, который превращает мою кровь в жидкий огонь в венах.

Проведя руками по его затылку, я притягиваю его ближе и опускаюсь на колени, тяну его голову за собой, так что он вынужден согнуться в талии и наклониться, пока его туловище не станет параллельным земле.

Эта новая позиция мне очень нравится, потому что я могу держать его голову обеими руками и толкаться в его рот так сильно и так быстро, как я хочу. Но для него это не так здорово, потому что ему приходится использовать связанные руки, чтобы удержать равновесие, и у него нет рычага, чтобы вырваться из моего захвата.

Единственное, что мне не нравится, — это то, что я не вижу его лицо, но вид его тела, раскинувшегося передо мной, и то, как он принимает мой член, компенсируют это.

Булькающие звуки, которые он издает вокруг моего члена, когда я ввожу его в теплую, влажную глубину его рта, так чертовски возбуждают, что мне нужна секунда, чтобы понять, что это такое. Он стонет вокруг меня, но его стоны звучат невнятно, потому что мой член перекрывает ему дыхание.

Все в этом моменте похоже на фантазию, о которой я даже не подозревал. Быстро тускнеющий свет, когда вокруг нас наступает ночь, жуткая тишина леса и легкий осенний ветерок, скользящий по моей обнаженной коже, возбуждают меня так, как я и представить себе не мог, а постоянные напоминания о том, что мы на улице и, хотя мы далеко от школы, есть вероятность, что кто-то нас увидит, поднимают возбуждение на новый уровень.

Это интригует меня больше, чем я думал. Мне нравится наблюдать, но, может быть, мне также нравится, когда за мной наблюдают? Я отгоняю эту мысль и сосредотачиваюсь на моменте и на том факте, что Майлз находится во власти моей воли.

Мои яички подтягиваются, а внизу живота накапливается тепло. Я близок к кульминации, и, хотя я не хочу, чтобы это заканчивалось, я уже перешел точку невозврата.

Это удивительно, но я иду на поводу. Обычно я вынужден заставлять себя кончать, когда я с партнерами, поэтому я не часто занимаюсь сексом. Секс — это рутинная работа, и это много ненужных усилий за небольшую награду. Минеты лучше, потому что я могу просто закрыть глаза и представлять все, что хочу, но даже они могут стать утомительными, потому что, по моему опыту, никто не знает, как правильно сосать член, и они больше стараются выглядеть мило и кокетничать, чем довести меня до оргазма.

Такой секс скучен, и единственная причина, по которой я заставляю себя кончить, — это потому, что этого от меня ожидают. И это прекращает вопросы о том, почему мне не понравилось, и ожидание заверения, что дело не в них, а во мне, если я останавливаю их, не кончив.

Но с Майлзом все по-другому. Здесь нет притворства. Мы просто два испорченных парня, которые увлекаются каким-то испорченным дерьмом и кончают вместе.

Майлз делает так, что он трет языком нижнюю часть моего члена, одновременно глотая головку, и я не могу сдержать стона удовольствия, когда в моем поле зрения танцуют звезды.