Прятки - Диксон Уиллоу

Снова глубоко вздохнув, я встаю и вытягиваю руки над головой. Моя спина несколько раз хрустит, и я опускаю руки, когда часть скованности проходит. Меня охватывает зевок, и я прикрываю рот рукой, чтобы его не было слышно. Надеюсь, это значит, что сегодня ночью я действительно смогу заснуть.

Волосы на затылке встают дыбом, и впервые за две недели меня охватывает ощущение, что за мной наблюдают.

Я бросаю взгляд на окно и занавески, которые закрыл перед отъездом на каникулы, но мой взгляд останавливается на шахматной доске на комоде.

Одна из пешек сдвинута.

— Что за черт? — Я пересекаю комнату большими шагами и смотрю на шахматную доску.

Я знаю, что перед уходом все фигуры были расставлены так же, как и всегда, но сейчас одна из белых пешек сдвинута на два поля вперед.

Инстинктивно я оглядываюсь по комнате.

Ничего не выглядит не на месте, и я не уверен, хорошо это или плохо.

Медленно я возвращаю взгляд к шахматной доске. Может, уборщики ее сдвинули? Может, кто-то из них опрокинул несколько фигур и поставил пешку не на то место, когда их расставлял обратно?

Но это не имеет смысла. Зачем кому-то возвращать все фигуры на исходные позиции, кроме одной?

Я собираюсь вернуть фигуру на место, но останавливаюсь.

Этот ход является законным, и я могу придумать полдюжины шахматных комбинаций, которые начинаются с этого открытия. Кажется, что она была перемещена специально, как будто за этим стоит какое-то послание.

Это ощущение снова пробегает по моей спине. Только сотрудники школы и персонал общежития имеют доступ к нашим комнатам, но школьные чиновники должны оставлять уведомление о посещении, которое представляет собой просто документ, подтверждающий, что они были в нашей комнате без присмотра, на видном месте, когда они это делают. Они не обязаны сообщать нам причину, но есть очень мало обстоятельств, при которых они могут просто входить и выходить из наших личных комнат без каких-либо документов или разрешений.

Я снова оглядываю свою комнату. Я нигде не вижу уведомления и почти уверен, что если школьные чиновники были здесь и возились с моими вещами, то было бы больше доказательств, чем одна шахматная фигура, стоящая не на месте.

Это был он? Он был в моей комнате и это он переместил шахматную фигуру?

Эта мысль должна была бы напугать меня до смерти, но в первоначальном приступе страха смешалось что-то, что я не очень хочу признавать. Что-то, что очень похоже на возбуждение.

Медленно опуская руку, я отхожу от комода, чтобы более тщательно осмотреть комнату и проверить, не пропало ли что-нибудь и не находится ли что-нибудь не на своем месте.

Прошло почти две недели с тех пор, как я буквально пригласил своего преследователя поиграть со мной в прятки в лесу, и большую часть этого времени я делал вид, что этого не было.

Не потому, что мне стыдно или я мучаюсь из-за своей опрометчивости и зацикливаюсь на том, почему это произошло и что это говорит обо мне или что-то в этом роде. Нет, я игнорирую это, потому что каждый раз, когда я об этом думаю, у меня встает, и мне становится все труднее вспомнить все причины, по которым я не должен делать это снова.

Возможно, у меня не так много опыта в сексе, и совсем нет опыта в сексе с мужчинами, но это скорее вопрос моих навыков, чем что-то еще.

Я всегда был странным одиночкой, который предпочитает общаться с друзьями в интернете, чем пытаться завести новых друзей в реальной жизни, и проводить большую часть свободного времени за компьютером, а не выходить на улицу и заниматься социальными делами, для меня это нормально. Я не уделяю внимания тому, как я одеваюсь, и мне действительно плевать на то, как я выгляжу и соответствуют ли мои физические данные тем стандартам, которые считаются желательными для большинства. Я также из тех, кто активно избегает всего, что модно, без какой-либо причины, кроме того, что это модно. Я не разговариваю с людьми, не выхожу на улицу и ненавижу толпы и светские беседы. У меня также злобное лицо, я быстро выхожу из себя, когда сталкиваюсь с глупостью, и с начальной школы мне говорят, что я недоступен.

Я, пожалуй, самый нежелательный человек для свиданий, и я делаю все, чтобы держаться подальше от всех в этой школе, в том числе не прилагаю никаких усилий, чтобы найти кого-то для интрижки.

Мои друзья любят подшучивать надо мной, потому что и Эхо, и Шифр ведут очень активную личную жизнь. Эхо провозгласила себя королевой случайных связей, а Шифр зарегистрирован в стольких приложениях для знакомств и свиданий, что, кажется, он постоянно ходит на свидания или встречается с новыми сексуальными партнерами каждый раз, когда мы разговариваем. Для них это здорово, но это не то, чего я хочу.

И в этом суть проблемы. То, чего я хочу, никто не должен хотеть, а если и хочет, то никогда не должен в этом признаваться. Мои фантазии — это кошмары других людей, а то, что меня возбуждает, обычно убивает либидо и заставляет яйца съежиться.

Я никогда не мог никому рассказать о том, чего я действительно хочу, и никогда не думал, что у меня будет шанс исследовать что-либо из этого.

Все изменилось две недели назад, и теперь, когда я попробовал то, о чем так много думал и что пытался не хотеть, я подсел. И я не просто хочу больше. Я хочу все.

Но я не уверен, что мой преследователь чувствует то же самое, и я пытаюсь убедить себя, что это хорошо. Я не знал, чего ожидать после того… инцидента в лесу, но полная тишина — это не то, чего я ожидал.

Я даже не знаю, продолжал ли он следить за мной до каникул, или переключился на кого-то другого, или делал то, что обычно делают преследователи, когда им становится скучно. Я все еще чувствовал его присутствие, но не знаю, было ли это просто моим желанием, потому что я не видел никаких доказательств того, что он был рядом с той ночи.

Но, с другой стороны, я не пытался снова с ним связаться. Я не слишком старался его заметить, когда смотрел в окно или оглядывался по сторонам, гуляя по кампусу. И я не ходил бегать, пока не вернулся домой.

Я сказал себе, что это