Сибирь - Настя Полос

— Но как же… — Я не смог договорить.

— Сухожилия не повреждены, заживет.

— Но…

— Дмитрий, — жестко перебила, — заживет!

Я мгновенно собрался и приступил к обработке, осторожно касаясь ран, очищал от крови. В процессе пришлось сходить за тазиком с теплой водой. Только очистить заняло больше получаса, а теперь, поставив столик и застелив его чистой тряпкой, я положил ее кисть, а сам зажал иглу в руках.

— Это может сделать кто-то другой. У них есть медсестра.

— В прошлый раз она упала в обморок от вида крови, а значит, не справиться.

Елена насмешливо следила за спектром эмоций на моем лице.

Я чувствовал, что недостоин… делать это. Протыкать кожу иглой, делать стежок. Касаться ее.

— Леон? — Вновь попытка.

— Он слишком груб.

— Откуда ты знаешь, что я другой?

Елена улыбнулась коварной, плотоядной улыбкой, от которой моя кровь прильнула к низу.

Чертов больной ублюдок!

— Знаю. Вижу, что держишь иглу уже не впервые. Хватит ждать.

— Предупреждаю, — провел спиртовой ваткой по коже рядом с раной, — так, как у тебя, не получится.

— Так, как у меня, ни у кого не получится.

— Ты самоуверенна. Даже слишком.

Я сделал первый стежок — Елена поморщилась, но не шевельнулась, прекрасно контролируя свое тело.

— А почему нет? — заговорила она, пытаясь отвлечься. — Я знаю, чего стою, что умею, а что нет.

— Разве это не комплекс Бога?

— Когда твоя жизнь зависит от легкости моей руки — не в этом ли бог? Если, лежа на моем столе, я могу решить: жить тебе или умереть — не в этом ли моя сила? Если ты хорош на поле боя, то я совершенна в операционной. Это мой завет, моя планета, и только я решаю, каков будет результат. Ты можешь считать меня заносчивой или высокомерной, но смысл скрывать, если так и есть?

На это нечего было ответить. Елена именно такая. Женщина с комплексом бога, внешностью ангела и повадками дьявола. Поэтому я не стал отвечать и продолжил работу.

Время от времени я поглядывал на Елену, по лбу которой стекали капли пота. Глаза оставались ясными и внимательно следили за моими движениями. Губы побелели.

Я заставлял руки не дрожать, но они жили своей жизнью.

— Нужно поднять рукав, — сказал я, занеся иглу.

— Нет. Делай так.

— Елена…

— Нет!

Мы смотрели друг другу в глаза. И я сдался.

Наконец все закончилось, и стоило мне отрезать нить и заклеить рану пластырем, как Елена рухнула прямо на меня, закатив глаза.

— Елена!

Я держал хрупкое тело на себе. Пульс галопом застучал в ушах. Я хотел позвать на помощь, но Елена пришла в себя, положила руки мне на плечи, а своим лбом прикоснулась к моему. Ресницы на закрытых глазах трепетали, и она нежно повела носом по моей щеке.

От неожиданности я замер, но сердце предательски защемило. Я не смог устоять и прильнул к ней точно так же. Растворяясь в тепле, таком непривычном от Елены, я позволил себе насладиться этими невинными прикосновениями.

— Спасибо… Спасибо, что спас, — прошептала Елена рядом с моим ухом.

Горячий язычок пламени лизнул изнутри.

— Я не мог иначе, — в тон ответил.

Елена прочертила невидимую дорожку носом по моей скуле. Медленно, сантиметр за сантиметром, она подбиралась к губам. И я не знал, чего хочу больше. Оттолкнуть или позволить увести себя в неизведанное.

Ее ладошки поглаживали мои плечи, спускаясь к груди, и замерли напротив громко стучащего сердца, что выдавало меня с потрохами. Я услышал усмешку и сам не смог сдержать улыбку.

Мы не отрывали глаз, осознавая, стоит это сделать, и то хрупкое, что сейчас происходило, распадется. Но…

Было то самое «но», что волновало меня. Что с каждым днем порождало все больше вопросов.

— Елена, — сглотнув, начал я, прекрасно понимая, что уничтожаю все сам, — когда я нашел тебя. Тот нож… ты ранила себя. На нем была кровь зараженного?

Елена замерла. Воздух похолодел. Даже в спину ударил мороз. Она отодвинулась.

Вся нежность пропала, ледяным стеклом скрывая ее.

— Почему ты спрашиваешь?

Внутри все ныло. Будто я совершил ошибку, но на деле понимал — это правильно. Знать.

— Ответь, Елена.

— Нет.

Слишком легко.

Она видела по моим глазам, что я не поверил. Я видел по ее, что правды мне не услышать.

Горечь. Злость. Обида. Череда сменялась друг за другом.

На лице Елены секундой промелькнуло сожаление и боль, от которых мне стало еще хуже. Маска лопнула, обнажая то самое безумие, о котором я догадывался. Но так же быстро, как оно показалось — скрылось.

Я поднялся, ощущая себя предателем. Сделал шаг прочь совсем нехотя. Но я не мог. Но хотел. А это означало предать самого себя, свои принципы.

— Завтра мы выходим. Собирайся.

Мой голос звучал отчужденно, отстраненно. Внутри все рвалось на куски, когда я закрыл за собой дверь.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Холод помог прогнать все лишние мысли.

Я сидел на крыльце, глядя в пустоту. Кончик носа щипало, ветер пробирался сквозь тонкую ткань кофты, но это было именно то, что мне нужно.

Правда, уединение было нарушено. Рядом со мной уселся Айзек и протянул горячую кружку. Я с благодарностью принял.

Теперь мы сидели рядом, но между нами ощущалась некая пропасть. Мы неизменно оставались друзьями, даже больше — семьей. Но иногда клин вбивается там, где его и не ждали.

— Все дело всегда в женщинах, верно?

Айзек зрел в корень и никогда не ошибался.

— Верно. Впрочем, кажется, наша ситуация схожа, не так ли?

Криво усмехнувшись, я посмотрел на друга. Тот будто ждал мой взгляд.

— Так.

— Интересная ситуация складывается, не находишь?

— Вы… — Айзек не договорил, но я так понял, о чем он.

— Нет. Как и вы. — Не вопрос, утверждение.

— Получается, на равных?

Этот разговор меня нещадно злил, будто двое детей делили игрушку. Это не то, чему меня учили, и не то, чего я хотел.

Выплеснув чай, я поднялся.

— Нет, Айзек. Когда ты поправишься, чувство жалости иссякнет, и ты больше ничего не сможешь ей предложить. Поэтому говорю тебе как друг, не ищи в ней того, чего нет. И еще. — лицо Айзека изменилось и стало пунцовым. Мне было почти жаль. Почти. — Когда ее не будет рядом и Леон решит содрать с тебя шкуру, меня может не быть. Осторожней с этим психом.

Именно в этот момент из дверей вышел Леон, одарив нас улыбкой.

— О чем беседуем, голубки?

Не отвечая, я оставил их одних.

Эта женщина.