Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Под кустом кто-то мохнатый, с чёрными пятипалыми ручками, ловко обирающими ягоды и полосатым серо-чёрным пушистым хвостом, шебуршит палыми листьями.

Любопытная мордочка, похожая на обезьянку-старичка, уставилась на меня умными карими глазками.

Непуганый что ли?

Зверёк немного понаблюдал за мной и вдруг исчез! Просто растворился в воздухе! Раз! И нет его! Перейдя на энергетическое зрение, я увидел, что никуда он не делся, а просто замер неподвижно под тем же кустом и просто пережидает, когда я пройду.

Иду дальше, и, о чудо! Протиснувшись через кусты, выхожу на открытую просторную поляну. Местность понижается, справа из-за деревьев вытекает ручей, прихотливо вьётся между зарослей и выходит на заросшую травой луговину. А за ней ещё кусты, перелески и вдалеке, в мареве влажных испарений город…

А сейчас осторожно…

Помнится, еще в замке я слышал, что демоны, призванные барбанульцами, сожрали население Тилории. Если это так, то в городе, скорее всего пусто. Я видел чего стоят здешние бойцы против демонов. Сам завалил одного. Даже двоих — если считать летающую тварь. Противостоять им крайне сложно. Да ещё и искусники для демонов желанное лакомство.

Снова всплеск Силы. По-прежнему граница не пускает. Жесткий круг, но внутри этого круга я сам и ничего опасного нет.

Прыгаю к городу, почти под самые стены. Пусто…

Гулкая арка расхлебяненных городских ворот от створок которых ничего не осталось кроме груды измятой, изжёванной щепы и металлических полос, которыми они когда-то были окованы. Кое-где осыпавшиеся камни кладки стены и башен. Мои шаги эхом отдаются в гнетущей тишине. Людей в городе нет. С прошлого года нет. Птицы потихоньку начинают заселять доставшееся им пространство — природа не терпит пустоты.

Я прошёл арку въезда в город, оглянулся назад и вверх. Точно. Имеет смысл с воротной башни осмотреть окрестности. Левитацией переношу себя на забрало, выходящее на сторòну города. Фф-у. Я запнулся за искорёженные железки. Доспехи. Кто-то из стражи. Кираса раздавлена и пожёвана острейшими зубами. Между ржавых пластин видны кости — видимо демон, жравший стражника не стал выковыривать остатки тела из панциря, а головы нет, рук и ног тоже. Откушены по самый пах, так, что осталась только рваная кольчужная юбка, обтянувшая треснувшие кости таза. Вон и меч, трòнутый ржой валяется.

От остатков тела несчастного до сих пор разит. Не свежатина, но запах сгнившей плоти чувствуется и прилично чувствуется. Сколько же времени прошло? На замок Хоэншвангау напали осенью… Три местных месяца с учётом зимы, да весна с месяц — всё это по климату Майнау. Всего около ста шестидесяти дней. Много… Тут если кто живой и оставался, то либо умер либо ушёл куда. Сидеть в пустом городе, оно такое…

Повсюду видны следы разрушения, кое-где обваленные островерхие черепичные кровли. Видно, что ломали. Заглянув с вершины башни между узких улиц, увидел проломленные стены домов, валяющиеся на камнях мостовой тряпки, кое-где части доспехов… И тишина. Тишина мёртвого, пустого города.

Познание Силы. Пусто. Людей нет… Волна Силы, вернувшаяся ко мне, показала, что в ровном синеватом круге раскинутой сети появились чёрные пятна. Небольшие. Движущиеся. В мою сторòну.

На всякий случай проверил на поясе меч и баклер.

Где-то между разрушенных домов заплакал ребёнок. Грудной. Заливисто, громко, безутешно. Откуда он тут? На пятый месяц после разрушения города? Ни один младенец столько не проживёт.

А ребёнок всё рыдает и рыдает. Или может быть кто-то смог выжить? Но Сила ничего не показывает. Только птицы и чёрные пятна. Ещё раз познание. Пятен больше. В первый раз было три. Сейчас уже пять. А ребёнок надрывается плачем. Где это?

Я оглядываюсь, ища, откуда идёт звук. Там. Ребёнок плачет там. Вон и крыша подходящая. Сейчас, маленький, сейчас. Дядя Ульрих (или Макс) тебе поможет. Посмотрим, что с твоим папочкой. Почему он тебя бросил.

Прыгаю телепортом на примеченную крышу. Сапоги скользят кожаными подошвами по черепице. Удерживаю себя телекинезом.

Ох-х… Как тяжко-то. Воздух стал густым-густым. И его стало не хватать. Прямо как в замке, когда впервые демоны появились. Задохнувшись, я потёр грудь и присел у края крыши.

Плач усилился. Где-то тут орёт. Заглядываю сверху в тень узкой улочки. Вон оттуда. Из того окна.

Осторожно опускаюсь на камни узенькой улицы. Кидаю быстрый взгляд в оба конца. Пусто.

Вот и окно, откуда слышен крик младенца.

— Дядя, дядя, помогите, — шепчет кто-то детским голоском из темноты проёма с выбитой рамой. Обтрёпанная занавеска мотается на сквозняке.

Заглядываю внутрь и едва успеваю, на одних инстинктах, отшатнуться в сторòну — что-то небольшое, не больше кошки метнулось изнутри, пытаясь вцепиться в лицо. Голова кружится так, что я едва стою на ногах.

Плач усилился. Повернувшись, разглядываю этого ревуна.

Мелкая тварь, рыдая так, что казалось, ей не меняли пелёнку с самого рождения, цепляясь за камни, карабкалась по стене противоположного окну дома. Круглая облезлая голова с кулачок, обтянутая пергаментной серой кожей, чёрные, без зрачков огромные круглые глаза. Ушей нет, вместо них дырки. Тщедушное тельце на четырёх лапах с антрацитово-чёрными когтями. Хвоста нет, вдоль хребта, напоминающего торчащими костями пилу, полоса серого свалявшегося меха. Тварь, оставив на камне глубокие царапины, соскочила со стены, повернула голову ко мне, открыла неожиданно огромную пасть и из неё снова раздался плач младенца. Человеческого младенца.

За спиной снова зашептали:

— Дядя, помогите, дядя…

Отшатнувшись от окна, прижимаюсь спиной к стене, едва успеваю сделать шаг в сторòну, как из этого же окна, откуда и выскочил плакса, вымахнула здоровенная чешуйчатая лапа и зашарила, заскребла когтищами по каменной кладке, буквально в паре сантиметров от моего лица.

Ревун, заливаясь плачем, перекрыл улицу и наскакивает на меня, пытаясь подтолкнуть ближе к шарящей лапе с когтями. Да у вас тут всё отработано!

Стена от толчка изнутри вспучилась. Кто-то большой пытался вылезти из дома в переулок. Да ну, нахер! Задрав голову и ища место, я напружился, пытаясь взлететь вверх. И… ничего. Левитация отказала!

Ах так! Я зажёг меч и, сумев подловить плаксу, махнул светящимся в моём зрении лезвием прямо по голове. Тварь не успела увернуться, захлебнулась плачем и её покрытая клочками серого меха голова развалилась на две части, когтистые лапы, вздымая пыль и расшвыривая мелкие каменные осколки, засучили, замолотили по мостовой. Жёлтая жижа потекла на камни, зашипело, завоняло кислым. Стена выпятилась ещё больше, лапа напряглась и я, не став дожидаться появления ещё одного монстра, из последних сил перескочив через никак не хотящего подыхать плаксу,