Не буди лихо - Виктория Рогозина

Виктор стоял у операционной панели, взгляд его невольно блуждал по знакомым деталям станции, которая теперь казалась чужой и опасной. Временами он ловил себя на мысли, что едва ощущает своё тело — радиация проникала в каждую клетку, отравляя его изнутри, но ум был поглощён совсем другим. Мысли о ней — о Анне — не оставляли его ни на секунду.

Он скучал по её светлой улыбке, по её тихому голосу, который всегда приносил успокоение. Анна должна была уехать, Виктор надеялся, что она уже в безопасности. Он отправил ей записку с надеждой, что хотя бы это небольшое письмо сможет дать ей понять, как много она для него значит, как он хочет быть с ней, несмотря на всё происходящее. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставал её образ — её лицо, её глаза, полные заботы. Она всегда была рядом, поддерживала его, понимала, даже когда он был молчалив и угрюм.

Но сейчас она далеко, и Виктор мучился тем, что не мог узнать, что с ней. Он не мог просто взять и позвонить, чтобы услышать её голос. Он не мог оставить пост, не мог бросить товарищей, станцию, которая нуждалась в каждом инженере. Ответственность тяготила его, как и эта невозможность покинуть место, которое медленно отнимало у него жизнь.

«Анна,» — прошептал он в тишине, глядя на мерцающие лампочки на приборной панели. Он представлял, как она собирала вещи перед эвакуацией, как, возможно, торопливо натягивала плащ, закрывая окно в их маленькой квартире. «Она должна была уехать,» — твердил он себе, убеждая, что Анна будет в порядке, даже если он сам задержится. В конце концов, она сильная, и обязательно сможет справиться.

Виктор сжал кулаки, чувствуя тяжесть в груди. Он не мог оставить работу, он не мог уйти. Но что-то в нём кричало — оставь всё, беги к ней, будь с ней, пока ещё есть шанс. Этот внутренний конфликт разрывал его на части. Долг перед станцией и перед страной был одним, но долг перед любимой женщиной — совсем другим.

Он глубоко вздохнул, зная, что должен держаться. Каждый день здесь мог стать его последним, и эта мысль то давила на него, то придавала сил. Он должен выжить, чтобы ещё раз увидеть её. Они обязательно встретятся.

Глава 26

Ольга сидела у кровати Алексея, её тонкие пальцы бережно держали его руку. Вокруг было тихо, лишь приглушённый гул больничной аппаратуры напоминал о том, что они не дома, не в их уютной квартире, а в московской больнице. Алексей лежал неподвижно, его лицо было бледным, глаза прикрыты. Его кожа, словно выжженная невидимым огнём, была натянутой, сухой и потрескавшейся. Каждый его вдох давался с трудом, будто каждый глоток воздуха был испытанием.

Ольге повезло, что она смогла договориться с главврачом в Припяти и поехала в Москву вместе с мужем. Этот мужчина, серьёзный и безэмоциональный, в тот момент дал ей редкий шанс — быть рядом с Алексеем, когда он нуждался в ней больше всего. Но в ту секунду, когда она добилась разрешения, она не осознавала, насколько тяжёлым будет этот путь.

Теперь она ухаживала за мужем, каждый день наблюдая, как он медленно угасает. Ольга не позволяла себе сломаться — она должна была быть сильной для Алексея. Каждый день она протирала его лоб прохладной тканью, надеясь, что это хоть немного облегчит его страдания. Она приносила ему воду, едва смачивая его потрескавшиеся губы. Но все эти маленькие заботы казались ничтожными перед тем, что происходило с его телом.

Радиация медленно, но неумолимо разрушала его изнутри, и Ольга это знала. Она видела, как его тело слабело с каждым днём, как глаза тускнели. Но она цеплялась за каждую минуту, за каждую его слабую попытку улыбнуться или пожать её руку. Когда Алексей открывал глаза, Ольга с трудом сдерживала слёзы — она видела, как тяжело ему было говорить, но в его взгляде всё ещё была нежность и благодарность.

«Ты рядом,» — прошептал он однажды, пытаясь сжать её руку. Его голос был слабым, едва слышным. Ольга кивнула, нежно прижала его руку к своей груди, как будто этим могла передать ему все свои силы. "Я всегда рядом," — ответила она, стараясь держаться. Но внутри её сердце разрывалось.

Каждую ночь, оставшись одна в больничной палате, Ольга молча плакала, чтобы Алексей не видел её боли. Она чувствовала себя беспомощной — все, что она могла сделать, это быть рядом, утешать его своим присутствием, но этого было так мало. Она хотела дать ему больше — больше времени, больше жизни. Но дни тянулись, и надежда угасала.

Однако она не сдавалась. Ольга знала, что её любовь и забота — это всё, что у Алексея сейчас осталось. И ради него она была готова бороться до последнего, даже если враг был невидим, неумолим и смертельно опасен.

Дни в больнице тянулись однообразно, но насыщенно тревожными ожиданиями. Люди вокруг Ольги и Алексея, такие же, как и они, — пожарные, ликвидаторы, медперсонал — держались вместе, стараясь поддерживать друг друга. Врачи делали всё возможное, но радиация оставляла на каждом своём печать, невидимую, но неумолимую. Лечение шло тяжело, но никто из пациентов не терял надежды. Каждый верил, что вот-вот наступит переломный момент и они поправятся.

Алексей проходил курс интенсивной терапии. Его лечили от острой лучевой болезни, применяя всевозможные средства — капельницы, препараты для поддержки иммунной системы, кровоочистительные процедуры. Врачи делали всё, что могли, пытаясь задержать последствия радиационного поражения, но ни один из них не говорил о долгосрочных прогнозах.

Люди в больнице держались за надежду, как за спасательный круг. Кто-то говорил о том, как вернётся к семье, кто-то вспоминал о первомайских праздниках, которые приближались. «Надо только выстоять, и всё будет как раньше», — говорили они друг другу. Они верили, что скорая помощь Москвы, лучшие врачи страны сделают невозможное и помогут им победить этот невидимый враг.

Ольга проводила каждый день у кровати Алексея, разговаривая с ним тихим голосом, рассказывая о том, что происходит вокруг. Она рассказывала ему, как их сын скучает по папе, как друзья спрашивают, когда Алексей поправится. Она старалась удержать Алексея в реальности, даже если иногда ему было трудно сфокусироваться на её словах.

И всё это время никто в больнице не знал