Не буди лихо - Виктория Рогозина

о том, что Припять была эвакуирована. Ни один из пациентов не мог себе даже представить, что их родной город пустует, что там больше нет привычных звуков, детских голосов и шума машин. Они верили, что скоро вернутся домой, где их ждёт прежняя жизнь, прежние заботы.

Когда врачи обходили палаты, они избегали разговоров о масштабах катастрофы, предпочитая сосредотачиваться на лечении. Всё, что знали пациенты — это лишь обрывки разговоров о пожаре на четвёртом энергоблоке. Многие, как и Алексей, не понимали до конца всей серьёзности произошедшего. А Ольга старалась не думать о будущем — её сосредоточенность была только на настоящем, на Алексее.

Но с каждым днём тишина вокруг происходящего казалась Ольге всё более гнетущей. Иногда она ловила взгляд Анны, своей подруги, и видела в её глазах те же самые вопросы: что же произошло на самом деле? Почему никто не говорит об этом?

Ольга сидела у кровати Алексея, держа его руку в своих ладонях. Она не отходила от него ни на шаг, даже когда силы оставляли её саму. Время в больнице будто остановилось, и каждый день сливался с предыдущим. Но Ольга знала одно — она не покинет его, как бы тяжело ни было, как бы неумолимо ни шли события.

«В горе и радости, в болезни и здравии...» — она вспоминала слова клятвы, которые они дали друг другу в день их свадьбы. Тогда всё казалось таким простым и светлым, полным надежд и планов на будущее. Они мечтали о совместной жизни, о детях, о доме, который построят когда-нибудь своими руками. Но сейчас будущее казалось таким далёким, словно в другой жизни.

Алексей лежал в больничной палате, его лицо было осунувшимся, черты заострились от боли и усталости. Он часто засыпал, истощённый лечением, а когда просыпался, пытался улыбнуться Ольге, чтобы не показывать, насколько ему плохо. Но Ольга видела всё — каждый его тяжёлый вздох, каждый миг слабости.

— Мы справимся, Лёша, — шептала она ему каждый день. — Ты сильный, ты всегда был сильным. Мы ведь всегда вместе, ты помнишь?

И он кивал, сжимая её руку в ответ. Иногда ему было трудно говорить, но его взгляд говорил больше, чем слова. Они всегда были рядом друг с другом, поддерживали друг друга в самых трудных ситуациях, и сейчас Ольга не могла представить себе жизни без него.

Иногда она выходила в коридор, чтобы собраться с мыслями и не показывать мужу свои слёзы. Она молилась, просила судьбу дать ему силы справиться с этим. «Как же всё могло измениться в один миг?» — думала она, глядя на другие больничные палаты, где находились такие же люди, как Алексей, герои, которые первыми бросились на борьбу с пожаром на ЧАЭС.

Но Ольга никогда не позволяла себе поддаваться отчаянию. Она всегда возвращалась к мужу с твёрдой уверенностью в глазах, потому что знала — её вера в него, её любовь — это всё, что может поддержать его в эти тёмные дни. И Алексей чувствовал это, черпая силы из её присутствия.

— Помнишь, как ты обещал мне поездку к морю? — говорила она, осторожно поправляя одеяло на его плечах. — Когда ты поправишься, мы обязательно поедем. Мы будем гулять по пляжу, а ты будешь учить сына плавать, как ты всегда хотел.

Она говорила об их планах, стараясь отвлечь его от боли и тяжести болезни. И Алексей, хоть и был слаб, всё равно пытался отвечать ей, даря слабую, но искреннюю улыбку. Он чувствовал, что в её словах — будущее, за которое стоит бороться, и он должен держаться ради неё.

В этой маленькой палате московской больницы Ольга выполняла свою клятву — быть с ним в горе и в радости, в болезни и здравии, не отходя от него даже в самые трудные моменты.

Глава 27

Анна сидела в автобусе, сжав в руках небольшую сумку с самым необходимым. Окна были запотевшими, и она машинально протерла их ладонью, чтобы увидеть, как исчезают знакомые улицы родной Припяти. Улицы, по которым она ходила столько лет, уже казались ей чужими. Сердце ныло. Её мысли всё время возвращались к Виктору — к тому, что он остался там, в самом центре катастрофы, среди того хаоса, что поглотил город. Она крепче сжала в кулаке письмо, которое он отправил с одним из людей, ехавших в 126-ю больницу. Тонкий лист бумаги казался единственной ниточкой, связывающей её с ним.

Они ведь обещали, что эвакуация всего на несколько дней. Только на три дня. Но Анна знала — это обещание ничего не стоило. Город наполнялся радиоактивными частицами, которые были невидимы, но смертельно опасны. Виктор, как и все те, кто остался, рисковал каждым вдохом, каждым движением. Анна закрыла глаза, пытаясь отогнать страшные мысли, но перед глазами вставало его лицо — усталое, сосредоточенное, готовое идти до конца.

Когда автобус остановился в Брянске, Анна чувствовала себя опустошенной. Родственники встретили её тепло, но их заботливые вопросы и попытки отвлечь не приносили облегчения. Она машинально улыбалась, благодарила их за гостеприимство, но мысли были далеко отсюда — всё возвращались к Припяти, к Виктору.

Комната, в которой её поселили, была простой и уютной, но Анна не чувствовала себя дома. Она сидела на кровати, глядя в окно на чужие улицы, совершенно не чувствуя привязанности к этому месту. В каждом предмете интерьера, в каждом шаге по коридору ей мерещились образы из прошлой жизни: дом в Припяти, улицы, наполненные солнцем, лица соседей, улыбающиеся на пути к работе. Всё это казалось нереальным, словно это была не её жизнь, а чей-то вымысел.

Мысли о Викторе не покидали её ни на минуту. Она переживала за него так, как никогда раньше. Его лицо стояло перед её глазами — серьёзное, сосредоточенное, с маленькой морщинкой между бровями, которая всегда появлялась, когда он думал о чём-то важном. Он знал, что опасность велика, но долг и ответственность для него всегда были на первом месте. И Анна знала это лучше, чем кто-либо.

Каждый вечер, ложась спать, она прижимала к груди его записку, как будто это могло защитить её от страшной реальности. Она снова и снова перечитывала строчки, пытаясь найти в них успокоение, но тревога лишь усиливалась. Как же ей хотелось быть с ним, поддерживать его, заботиться о нём, как это делали те женщины, которые всё-таки остались рядом со своими мужьями. Но Виктор отправил её прочь, желая защитить, и Анна