Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 2 - Катерина Александровна Цвик

Лайза благоразумно сделала вид, что не услышала фразы Леона, и продолжила рассказ:

— Со временем от связи людей и древних начали рождаться дети. Магически одаренные дети. Сначала их магические способности были невелики, но за многие столетия все изменилось — у людей появились сильные маги, и у древних поменялось отношение к людям. Не у всех, конечно. Далеко не у всех. Ретроградов всегда хватало. Но некоторые роды древних начали воспринимать людей равными себе и даже боролись за их права. Однако тут появилась новая проблема или, скорее, сработала неучтенная закладка богов: от связи представителя древних рас и сильного мага людей начали появляться очень сильные дети, способные после инициации в источнике магии менять ипостась.

Лайза замолчала, давая нам переварить услышанное. Я перестала дышать.

— А у вас мама нагайна или отец наг? — широко раскрыв глаза от любопытства, спросила Шейла.

— Папа, — слабо улыбнулась Лайза, так усиленно стараясь не смотреть на Даниэля, что это стало заметно. — Наги слишком сильно ценят своих нагайн, чтобы допустить их связь с человеком. Почему-то у нагов рождается больше мужчин, и каждая нагайна здесь на вес золота.

— Как же вас отпустили в человеческие земли? — хлопнула глазами Мирта.

— Ну я же не чистокровная нагайна. Да и выросла среди людей. Таким дают возможность выбора, но… — Она внезапно запнулась и опустила глаза. — Мы можем покинуть Пустошь лишь однажды. А если потом возвращаемся, то окончательно становимся частью гнезда.

— То есть теперь вы можете выйти замуж только за нага?

— И вы больше не вернетесь в академию? — начали засыпать ее вопросами адепты.

— А если…

— Но ведь…

Но я в этот момент так зыркнула на ребят, что все тут же замолчали. Мне слишком важно было услышать ответ на вопрос о возвращении Лайзы.

Она тем временем вздохнула и, так и не поднимая глаз, начала говорить:

— Я выросла среди людей и хотела продолжить жить среди них, несмотря на то что получила вторую ипостась. Пустошь сильно отличается от людских земель. В ней действуют другие законы, у древних рас другой менталитет, который особенно ярко выражается в мелочах. А они для меня оказались очень важны. Меня отпустили, хоть и неохотно. И я вроде бы прижилась в людских землях, почти забыла, кто я на самом деле. Но в один очень невеселый момент осознала, что все-таки не смогу быть там счастливой. — Сидевший неподалеку Даниэль дернулся, но промолчал. — Потому что для меня счастье включает в себя семью, мужа, детей. А я, как бы ни любила мужчину, никогда не смогу ему доверять полностью, потому что он никогда не примет меня такой, какая я есть, никогда не…

Голос Лайзы стал таким тихим, что мы все еле разбирали ее слова. Наконец она замолчала и гулко сглотнула, будто пытаясь протолкнуть вставший в горле ком. Повисла тишина, но никто не решился ее прервать. Кроме Даниэля.

— Ты ведь не знала этого наверняка. Почему решила все и за себя, и за… меня?

— Потому что я бездушное чудовище, страшный монстр, чья чешуя и внутренности используются в редчайших декоктах. Потому что я враг, с которым люди воюют испокон веков. Потому что принять правду могут и хотят далеко не все. Потому что очень легко пойти на поводу у предрассудков. Потому что… — Голос Лайзы сорвался, она вытерла покатившиеся по ее щекам слезы и наконец посмотрела на Даниэля. — Потому что мне было очень страшно… И больше всего я боялась увидеть в твоих глазах брезгливость и ненависть.

Они смотрели друг другу в глаза, и столько всего было намешано в их взглядах, что мы все ощутили себя лишними. Я уже думала уйти и увести остальных, чтобы оставить Лайзу и Даниэля наедине, но молчание прервал напряженный голос Марселя:

— Лайза, что было дальше? Нам нужно услышать всю историю.

Вот только смотрел он при этом на меня. Взгляд его был сосредоточенным и мрачным, и я почувствовала точно такой же страх, какой только что описывала подруга. Неужели я, как и она, нагайна? А может, фея или арахнидка?

От последнего предположения мне стало дурно, но я постаралась взять себя в руки. Неужели у меня и в самом деле появится вторая ипостась, на которую намекала подруга? Может, все не так? Может, она рассказала еще не все и что-то можно изменить? Потому Марсель так бесцеремонно и прервал молчаливую беседу своего друга? Для него это тоже очень важно. Но как он отнесется, если я все же?.. А как на это отреагируют мои друзья и адепты? Как я приму себя новую сама?!

В груди начала подниматься паника. Захотелось вскочить на ноги и куда-нибудь убежать, чтобы подумать и пережить поднявшуюся в душе бурю наедине с собой. Но тут я ощутила, что Марсель положил ладонь на мою руку, на которую я, сидя, опиралась, и меня немного попустило.

— Спасибо, ик, — тихо произнес Ё-ё, глядя на эль Лавалье. – Я уже под завязочку магией наполнился-то. Эйлин, держи себя в руках-пф.

Даниэль с Лайзой тем временем отвели друг от друга глаза. И выглядели при этом так, словно вернулись в действительность из какой-то своей вселенной, где между ними не было недопониманий и раздирающих душу противоречий.

— Да, конечно… — Подруга посмотрела на свои сцепленные в нервный замок пальцы. — Потом случилась война… Великая война. Люди пытались отвоевать себе место под солнцем, отомстить своим рабовладельцам, доказать, что они равны, а то и сильнее. Кто-то из древних встал на сторону людей и воевал за их свободу. Эта война продлилась почти столетие. И если поначалу древние побеждали, то со временем численный, а значит, и магический перевес появился у людей. С рождаемостью у людей всегда все было хорошо, а вот количество представителей древних рас начало стремительно сокращаться. Было предпринято несколько попыток закончить противостояние, но все они терпели крах. За столетие войны с обеих сторон пролилось столько крови, что любые мирные начинания очень быстро заканчивались. К тому же люди осознали, что в какой-то момент все же дожмут древних, смогут стереть их с лица планеты, и удвоили усилия.

Вот только в костре войны были уничтожены почти все источники магии на землях людей. Что говорить, если сейчас о них в людских землях никто даже не слышал, — невесело усмехнулась Лайза. — Но