Пшеничная вдова - Данила Скит

фоне однозубчатой башни, холодный огонь пытается порвать ткань обжигающей головешкой и спалить ее, а лунный олень Киприонов на фоне огромного полумесяца – затоптать… Бесконечный лабиринт прямого, как стрела, коридора, из которого ей не вырваться… Здесь все, кто обещал твердую руку, но предал. А там, в недостижимой дали, на голубом шелке алеет роза в дожде золотых монет… Их герб, герб Фаэрвиндов. Она делает рывок в его сторону, чтобы догнать, но ладонь Ярла вросла в кожу и не дает двинуться с места, а когда она поворачивает голову, то Ярл открывает глотку, и из нее льется кровь. Такая же алая, как и роза ни их гербе. Исбэль пытается кричать, но из горла вырываются звуки не громче, чем бульканья Ярла. Толчок. Она падает в огромную дверь, выросшую прямо в стене – это вход в тронный зал. А на полу кровь. На стенах кровь. Камень омывается ею, словно волнами весеннего прилива. Или это его слезы? Она не видит, но чувствует – там, впереди лежат отец и брат, а кожу прожигают взгляды… Шипящей змеи, башни, оленя… и того, кто сел на трон. Слышен лязг его доспеха, все ближе и ближе… Ладони запачкались в крови и она начинает в ней тонуть…

Исбэль открыла глаза. В окно уже бил ослепительный свет, заставляя пылинки танцевать в прозрачной желтизне. Кожу жгло, будто она искупалась в горящих углях. Стало невыносимо жарко и потливо.

На что она надеялась? На то, что король Бернад оставил ее в живых, чтобы потом отдать трон? Или что помиловал, дабы сослать в какой-нибудь отдаленный феод? Или вовсе оставить в замке на правах принцессы, позволив прожить долгую, счастливую жизнь? Исбэль давно знала ответ, просто не хотела быть с собой до конца честной. Говорливая леди Гарлет была права: у короля Бернада трое дочерей и двое сыновей, и один из них пришел по ее душу.

Глава 11. Праздник стервятников

Она ощущала себя танцующей на скользком пятачке ледяного столба. Иногда столб смахивал на сосульку, когда неровно твердел. Солнце терялось в тисках прозрачного льда, подтачивая и подтачивая его, и вот осталось совсем немного, лед уже залился слезами и готов был рухнуть даже под тяжестью хрупкого девичьего тела. Исбэль держалась за веревку, чтобы не упасть: крепко, цепко, совсем против правил и совершенно трусливо.

– Опусти меня, Касс! – молила Исбэль, а потом начала угрожать: – Опусти, иначе я подложу тебе мышь!

– Я не боюсь мышей, сестренка, пугай ими отца, – смеялся рыжий Касс, игнорируя осуждающий взгляд сира Брэдвила – учителя по фехтованию. Тот стоял, широко расставив ноги, руки его покоились на изголовье меча, вонзившегося во влажную, податливую почву, – За любопытство нужно платить! А ты попробуй сделать два оборота вокруг себя и поймешь, как можно спуститься.

– И как же я пойму? Если я начну крутиться, то сразу упаду! Думаешь, я такая глупая?!

– Как канарейка!

И правда, разве это не глупость – стоять на ледяном столбе, ожидая, пока его не расплавит солнце и не заставит надломиться под тяжестью собственного тела? Сир Брэдвил, видимо, раньше упражнялся в хороших шутках, но со временем совсем растерял чувство юмора. Так сможет даже она… Исбэль зажмурилась, стараясь не думать, как скользко у нее под туфелькой, не слышать, как звенит хрусталь льда, как ветер, обласкав прозрачный, словно стекло, холод, гонит колкий воздух прямо под юбки и заставляет неметь лодыжки… Рядом стояло несколько широких бревен флейтового тростника, доверху наполненного замерзающей водой – его покупали у Восточников. Жерло полого тростника походило на огромный распахнутый рот, в него можно было просунуть увесистую руку кузнеца.

– Может, она и права, – разгоняя прохладный весенний воздух, добавил жару Лорел, старший брат, еще более рыжий, чем Касс, но намного менее, чем Исбэль. Он подкрался сзади незаметно, и как всегда светился спокойствием, несоотвествующим моменту, – Есть способы и получше тренировать терпение и реакцию....

– В этом-то и суть, милорд, – слегка улыбнувшись, лукаво прищурился Брэдвил, – После пары часов ожидания на внимание не остается сил. Только жажда жизни заставляет не упустить спасительный момент.

Мечевая находилась за конюшней, там, где пузатое небо теснили белесые скаты гор. Весенний воздух звенел от прозрачности и чистоты, приближая далекие снежные пики. Деревья вокруг уже сбросили ледяную одежку, ожидая рождения первых побегов на корявых ветвях. Сквозь весеннюю грязь проклевывалась зелень, нежная, словно младенец и упрямая, словно голодная до солнца ящерица. Она обещала скорое лето. Палило полуденное солнце.

Кажется, о Исбэль все забыли. Под ее ногами лед зашелся трещинами и медленно пополз вниз. Принцесса закричала, повиснув на веревеке. Сир Брэдвил обреченно вздохнул, размеренно снимая кожаные перчатки и укладывая на изрубленный напрочь пень меч. Братья сорвались с места.

В тот же вечер она приказала слуге поймать мышь и подложить ее в башмак Касса – сама Исбэль не хотела мараться об это унизительное занятие. К тому же, немножко боялась мышей. На следующее утро она обнаружила ту же самую мышь у себя в ночном горшке. Ее вопли, наверное, слышал весь Шахматный замок. Они были погодками – ей пятнадцать, а ему шестнадцать. Исбэль очень любила Касса.

На кровати покоилось то самое платье – небесно-голубое, с белыми кружевами, аккуратно отстроченными по талии и подолу. Надев его, она почувствовала пятками холодную мокроту талой воды, под юбки начал задувать ледяной ветер, а опора под ногами готова была вот-вот рухнуть. Только спасительной веревки, за которую можно ухватиться, рядом не было.

Дверь отворилась.

– Вы готовы, миледи? Уже пора, – стражник не менялся целую неделю, и Исбэль успела к нему привыкнуть. Марта сказала, что его зовут Ульрик. Принцесса выведала всю правду о ее телесном падении, дни наполнились рассказами о незваных гостях, и теперь она знала хотя бы их имена. А иногда и гораздо больше…

Ее повели по длинному коридору, одетому в серый камень, потом свернули налево, потом направо, спустились по винтовой лестнице, и вышли на террасу. Говорливые птицы летнего сада сегодня были невероятно тихи, водопады еще не журчали растаявшим снегом, а по их краям не кустилась зелень. Вдалеке послышались разрозненные голоса и звуки веселой музыки. Они снова вышли в длинный коридор, на этот раз абсолютно белый – шахматный замок вновь сменил камень, сменив и клетку на доске.

«Просто имя, а уже почти не страшно. То, что знакомо, не так сильно пугает», – Исбэль даже не спросила, куда ее повели. Вороненая сталь громко лязгала, шаг Ульрика был твердым и чинным, еще совсем