Пшеничная вдова - Данила Скит

Проклятый вороной конь, проклятая страна, проклятое бешеное море и проклятая пшеничная вдова.

Глава 13. Скоропостижная свадьба

Давно… Целую жизнь назад, хотя и прошло ровно четыре весны, в ту самую пору, когда умер последний муж, Исбэль посетило испившее ее до самого дна отчаянье. Ровно как неделю она сошла с алтаря, в изумительно бордовом, как свежее летнее вино, платье, а теперь облачилась во все черное. Мокрые щеки не высыхали от слез, и принцесса знала, что не высохнут еще очень долго. Раскололась и растаяла, словно лед под палящим солнцем, радость, умерли наивные мечтания девичьей молодости. Ее последние надежды. В этот самый момент ее коснулся Гаскон – рыцарь придворной стражи. Исбэль ясно помнила тот день: она стояли в саду, только-только расцветающем и таком свежем… она никогда не догадывалась о его чувствах. Гаскон решил, что это его единственный шанс. Сквозь пелену слез Исбэль с удивлением внимала, как он становится на одно колено, как берет дрожащей рукой ее ладонь, как просит руки и молит о поцелуе… Кажется, она сразу согласилась. Еще до того, как он окончил свою прерывистую, наполненную волнением речь… А потом раздался крик.

В парке у сада гарцевала дочь троюродной тетки, но лошадь внезапно понесла. Конюх не удержал поводья – всегда послушная, на удивление спокойная кобыла внезапно стала злой и норовистой. Стражник сорвался с места и кинулся наперерез несущей лошади, ему удалось остановить ту у самого обрыва. Девочку сняли с седла, она лишь слегка испугалась – не пострадали даже кружевные оборки ее шелкового платья, а вот кобыла внезапно встала на дыбы. Гаскон полетел с обрыва. Признаться, эта была самая короткая помолвка, которая когда-либо бывала у Исбэль: ее маленькая тайна, ее страшная тайна, в ту весну она потеряла сразу двоих.

Исбэль стояла у зеркала в роскошном, увенчанном прозрачными корундами платье: корунды на декольте, слегка открывающем грудь, корунды на кружевных плечах и подоле. Кружева струились по пышной юбке, превращая Исбэль в огненно-рыжую, винную королеву. На фоне глянцево-жемчужных роз раскаленно-красные локоны смахивали на пламя: одно неловкое движение, и огонь перекинется на платье, опаляя тонкое рубиновое кружево.

Вчера прошла коронация, а сегодня она идет к алтарю. Лорды, леди, приглашенные короли и десницы, набившие вычурный тронный зал, пыжились от важности, склоняли головы и желали достойного, долгого правления. Народ, встречающий ее у порога главного храма, взирал с выжиданием и надеждой… Но сегодня, как только будут произнесены клятвы у алтаря, престол займет король, а она останется не у дел. Никто даже не даст приблизиться к трону – она займет статус консорта. Королева одной луны.

«Пшеничная вдова либо пугает, либо сулит жизнь, но королева одной луны вызывает только смех, – решительность Исбэль набирала силу, – Меня будет вышучивать каждая труппа потешников на больших и малых трактах. И к чему это приведет? Я сильная, пока в меня верят… Вот что, король Бернад, ты сам виноват в своем выборе. Пусть это случится, а потом нас рассудят Боги».

За две недели ей не успели сшить новое свадебное платье: Исбэль облачилась в старое, именно то, в котором шла к алтарю в последний раз. Четыре весны назад она оставила его невредимым, дав себе слово, что сожжет, когда проклятье остановит свой тяжелый маховик. Но сейчас… На площади Реборн разжал хватку на шестом вздохе, вынудив идти острием меча, в чертоге отнял руку на четвертом, но сейчас она точно дойдет до седьмого.

С любовью приглаживая вздыбленные оборки, Исбэль старалась не делать лишних движений – боялась вытряхнуть из-под них проклятье: ей нужно было все, до самой последней капли. Если уж Реборн и полетит вниз со ступенек храма, королева не кинется ему помогать, и даже не позволит схватиться за собственную фату. Траурное платье она тоже сохранила.

В этот день город был на удивление тих. Под восторг коронации рассеялись клубы дыма над домами мятежников, в бодрящем весеннем воздухе растворился запах гари… Ее повезли к храму в окружении роскошного, разодетого в пух и прах конвоя. На доспехах блестело металлическое солнце, на шлемах трепыхались густые страусовые перья. Лоснящиеся вороненые кони, казалось, не шли, а гарцевали, подле их упругих боков мирно покачивались копья с обвитыми вокруг древков лентами. За ними ровно вышагивала дюжина ландскнехтов, все, как один, разноноги: правая оранжевая, левая – темно-синяя. Едва ли из целой дюжины нашелся один со стройными, одетыми в облегающие чулки ногами: кривоватые и толстые, словно бревна, они врастали в коренастое тело. Усугубляли вид широкорукавчатые камзолы. Такие же яркие, как и чулки. Наверное, стража походила бы на паяцев или суровых соблазнителей, если бы не дюжина алебард, ровно по числу ландскнехтов.

Горожане молча провожали взглядом карету Исбэль, молча шли за процессией. Детишки юрко петляли между ног взрослых, а те в свою очередь тянули шеи, пытаясь разглядеть, что же происходит там, на подступах к храму. Любопытство рекой текло по улицам Аострэда, на время вытеснив даже ненависть. Как ни странно, в этот день Исбэль почти никому не была интересна. Все выискивали взглядом Реборна. Народ мигом прозвал предстоящую свадьбу скоропостижной. Да, именно так. Скоропостижная свадьба.

Пошли в ход ставки. Их было множество, но никто не выбирал, останется ли новоиспеченный король жив или все-таки помрет. В смерти захватчика никто не сомневался, спорили только в том, как это случится. Кто-то ставил на мясистые цветы, мол, Реборн на них поскользнется и сломает шею, как первый муж Исбэль. Но после того, как цветы запретили проносить на улицы, интерес к этой теории сильно поугас. Другие предполагали, что пшеничная вдова высосет жизнь из мужа прямо у алтаря, и тот упадет замертво, как ее второй муж. Некоторые напоминали им, что случилась это все-таки на пиру. К тому же, они были уверены, что со здоровьем у Реборна уж точно все в порядке, раз он может носить вороненые доспехи и прекрасно владеет мечом. Так что на слабое сердце надеяться не приходилось. Не шибко азартная часть горожан полагалась все-таки не на свою фантазию, а на волю Высших Богов. Уж они-то точно рассудят справедливо, на какой по счету ступени храма король переломил себе хребет. Или, к примеру, на каком из пляжей утонет в море, как один из женихов королевы, хотя Реборн в этот день подходить к воде не планировал. Впрочем, и на следующий