Второй шанс. Книга четвертая - Елена Звездная

— Асьен, — Каенар вошел неслышно и остановился на входе.

Такой красивый…

Черные как вороново крыло волосы, в свете солнца, слегка отдающие синевой, черные словно самая беспросветная ночь глаза, в которых, и теперь я это отчетливо видела, читалась не с трудом сдерживаемая ярость и постоянно подавляемое раздражение, а ум, наблюдательность, сдержанное внутреннее достоинство человека, прошедшего столько битв, но оставшегося аристократом с великолепными манерами. И прекрасная фигура истинного воина, что способен не только искусно обращаться с мечом, но и командовать, планировать, стратегически мыслить, и использовать магию с еще большей виртуозностью, чем оружие, которым владел практически с рождения.

«Саамар, эшинес — тае арьез!»

Я никогда не любила Эльтериана. Он прилагал неимоверное количество усилий, пытаясь привязать меня к себе, но я так и не смогла полюбить его. И тогда любовь Эльтериана, больше похожая на одержимость, превратилась в действительно одержимую ненависть. Мне вдруг стало любопытно, сыграли ли в прошлом свою роль именно эти слова «Саамар, эшинес — тае арьез!».

Мне было семнадцать. Мне было всего семнадцать…

Теперь я стала старше и опытнее.

И поднявшись, я осталась стоять рядом с постелью, позволяя его императорскому высочеству принять решение, и, задернув полог на входе, подойти ближе.

И когда он приблизился настолько близко, что при вдохе моя грудь касалась его тела, я запрокинула голову и глядя в непроницаемо черные глаза моего Ангела Смерти тихо сказала:

— Боюсь, секрет давно перестал быть секретом, ваше императорское высочество. Я люблю вас всем своим сердцем…

Выслушав мои слова, едва я остановилась, Каенар приподнял мой подбородок, и вглядываясь в мои глаза прошептал:

— «Но»?

Я промолчала.

— Асьен, — большой палей кронпринца мягко прошелся по моим губам, — я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понять, что за этим признанием последует еще и какое-то определенно неожиданное «но». Я давно жду его, Асьен. Уверен, это твое «но» меня не порадует, и все же — кто предупрежден, тот вооружен. Так что говори.

Запрокинув голову, я чувствовала, как неимоверное спокойствие окутывает меня в присутствии бывшего герцога Риддана. Это было так странно — мой самый страшный кошмар в прошлом, стал моим самым надежным укрытием.

Но он был прав — это самое «но» действительно существовало.

И я не могла не спросить:

— Что произойдет, если я не смогу остаться рядом?

Пальцы Каенара, которыми он все так же удерживал мой подбородок — похолодели. Не просто похолодели, они стали ледяными. На лице кронпринца не дрогнул ни единый мускул, но его пальцы…

— Асьен, — он произнес мое имя с ледяным спокойствием, но аура властности, что всегда окружала бывшего герцога Риддана, создавала ощущение сгустившегося тумана, — я не готов рассматривать подобный вариант событий. И едва ли когда-либо окажусь способным на это. Ты любишь меня и я счастлив. Но в наших отношениях есть существенная разница — ты меня только любишь, а вот я тобой живу.

Он тяжело вздохнул и продолжил:

— Вот теперь, когда ты это знаешь, ответь на свой вопрос сама.

Молча обняла его, прижалась щекой к его груди и закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы.

«Любовь — врата смерти!»

Только что я распахнула свои настежь.

— Каенар, во время помолвки будущий супруг не только дарит невесте кольцо, но и приносит клятву.

Осторожно обняв меня, кронпринц сдавленно спросил:

— Какую клятву ты хочешь услышать от меня?

Несколько мгновений я подбирала слова, прежде чем ответить:

— Поклянись, что даже если потеряешь меня, ты останешься Надеждой Империи, со временем займешь престол и сделаешь все возможное, чтобы быть счастливым.

Напряженная пауза и злое:

— Асьен, мягко выражаясь мне в принципе не нравится все, что ты сейчас сказала.

— Мне тоже, — тихо призналась ему. — Когда не было чувств, все было проще. У меня была цель, я знала чего добиваюсь, я шла к этой цели, не оборачиваясь и не сомневаясь, но все изменилось. Любовь делает нас слабее. Я не хотела влюбляться в тебя. О, больше всего на свете, я не хотела в тебя влюбляться, я даже подобной возможности никогда не рассматривала… Но если это приносит пользу, если это позволяет исцелять тебя быстрее и успешнее, я не стану корить себя за то, что не сумела сдержаться. И я…

Теплая ладонь легла на мои волосы, и Каенар начал осторожно гладить меня по голове, нежно и успокаивающе.

— Асьен, — почему-то мое имя звучало совершенно иначе, когда его произносил он, — любовь ничего не усложнят, напротив — она позволяет увидеть то, что раньше оставалось незамеченным. Для меня с того момента, как ты оказалась рядом, все стало проще, понятнее и лучше. Я люблю тебя, ты полюбила меня, ты рядом со мной — мне этого достаточно. Более чем достаточно. Я счастлив, я впервые в жизни действительно счастлив. Говорят «пьяному море по колено», но любящему не страшен даже океан. И сейчас у меня на сердце лишь один камень, но я не уверен, стоит ли мне проявить такую же откровенность, как это только что сделала ты.

И отпустив меня, Каенар направился к выходу.

Ничего не понимая, я с удивлением смотрела ему вслед, пытаясь понять, о каком камне идет речь.

И словно чувствуя мое растущее недоумение, кронпринц остановился почти у выхода и произнес:

— Гродари жив.

Не удержавшись на ногах, я потрясенно опустилась на постель.

— Знаешь, а ведь мне сейчас страшно обернуться, — все так же стоя спиной ко мне, сказал Каенар. — Я никогда не боялся смотреть в лицо даже смерти, но сейчас я боюсь обернуться и увидеть твое лицо… твои эмоции… твои чувства… Не стоило говорить, да?

Не стоило…

А мне не стоило спрашивать.

— Как? — воскликнула, когда Надежда Империи уже почти ушел.

Каенар вернулся, постоял, развернулся ко мне и сообщил:

— Никто не знает. После яда Заклинателей не выживал никто и никогда, но ранее для схваченных последователей этого ордена никто не производил обычного захоронения. Их сжигали, и даже пепел уничтожался. Армель Гродари был похоронен как честный служащий императорского двора. Ты видела его гибель. Я так же осматривал труп и Гродари был мертвее мертвого. Но этой ночью он покинул могилу самостоятельно.

Я сидела в совершеннейшем потрясении, не понимая, как подобное могло произойти. В той, прошлой жизни, своих раненных Заклинатели забирали с собой с поля боя, но это все что мне было известно.