Глаз Горгоны - Нина Вайшен

Не успел я ничего предпринять, как увидел, что рядом с Фиби появился кто-то из охранников. Его лицо чуть виднелось из-за выступа. Это был… Кажется, Патрик, из новеньких. Он почему-то прижал Фиби к себе, как-то уж совсем непозволительно близко. И насколько я смог понять, Патрик её поцеловал.

У меня сердце похолодело. К ним подошёл Крюгер. Они о чём-то поговорили.

«Сэр, у вас две минуты, пластырь уже не справляется, — послышался из динамика коммуникатора голос Криса. — Ситуация критическая».

Кое-как оторвав взгляд от Фиби, я принялся шарить глазами в поисках заплатки. Пусть костюм и был новомодный, мне стало жарко. Климат контроль здесь тоже шалил. Сердце стучало отчаянно и гулко, но я не позволял себе думать ни о чём, кроме утечки кислорода. Нашёл. На границе прозрачного бронепластика, который покрывал окно и каркаса самого балкона.

Я нажал ногой на магнитную пластину, и она подняла меня вверх. На Фиби я больше не смотрел. Не думал о ней. Главное, всех спасти. Клейкая заплатка на небольшой дыре уже грозила отвалиться. Но я успел. Быстро отсканировал. Программа выдала повреждения от взрыва.

Вот, какая она должна была быть диверсия? Сенатор должен был погибнуть, любуясь на планету Платинум из смотрового окна. Но кто, чёрт возьми, устроил это?

Я быстро залатал дыру, спаял с помощью крошечного робота ремонтника.

«Порядок, босс! Никакой разгерметизации больше нет, — радостно провозгласил Крис по связи. — Возвращайтесь, через пять минут старт».

Диверсия предотвращена. Оставалось, надеяться, что других у нашего диверсанта не заготовлено. И найти бы его скорее. Хотелось верить, что Зорро сейчас именно этим и занимается.

Когда я снова спустился на платформе и взглянул в окно, увидел, что Патрик оставил Фиби шокер и ушёл. Теперь она осталась одна. Что их связывало? Какого чёрта она целовалась с Патриком? Сначала со мной, потом на следующий день с ним? Я ощущал себя обманутым, хотя Фиби мне ничего и не обещала. А ещё я ужасно злился и хотел дать Патрику по морде. А потом запереть Фиби в какой-нибудь подсобке и целовать долго. Никому не отдавать.

Вдруг она заметила меня. Открыла от страха рот, словно чего-то испугалась. А ремонтная магнитная платформа подо мной в ту же секунду оторвалась от каркаса кабины и поплыла в космическом море подальше от лифта, я едва успел отсоединиться от неё. Повис на перекладине, которая тянулась вдоль нижнего края окна кабины.

Ужас своего положения я понял, когда услышал объявление старта через минуту и по глазам Фиби. Бескрайний космос бросал сквозь гермостекло на её лицо холодные блики звёзд. И тёмно-красные лучи третьего светила из семейства Алголь.

Минута до старта. Процесс запущен. Остановить его уже нельзя, иначе может быть взрыв. Получается, я… я обречён. Без магнитной платформы мне не добраться до люка. До люка, который наверняка закрыт.

Но я выполнил свою роль. Спас сенатора. Спас всех этих показушников-патриотов. Фиби спас. А я-то что? Не позвоню сегодня Мейсону. Не поцелую Фиби. У Мейсона скоро будет отчим. А у Фиби, оказывается, есть Патрик.

«Босс! До старта тридцать секунд!», — закричал из динамика Тайсон. — «Почему вы ещё не в кабине? Скорее!»

Его голос меня почти не отрезвил. Меня отрезвила Фиби, которая билась в стекло, как птица. Тридцать секунд. За мгновение до того, как перекладина выскользнула из моих рук, я успел схватиться за ручку рядом. Внизу была ещё ручка, а через здоровенный прыжок и нужный мне люк. Попробую. Беззвучно орущая Фиби сквозь стекло Фиби не оставляла мне выбора.

Я оттолкнулся от нижней ручки. Очень осторожно, рассчитав инерцию. Меня бросило вперёд сильнее, чем я рассчитывал. Жемчужины звёзд закрутились перед глазами, вызывая приступ тошноты. Но я всё-таки схватился держатель на крышке люка.

«Пятнадцать секунд», — напомнили мне Тайсон и Крис в один голос.

Я дёрнул крышку себя. Она не поддавалась. Вот и всё, приплыли.

Но я не сдавался, вспоминал поцелуй с Фиби и думал, что надаю ей по заднице за тисканья с Патриком. Как этого хотелось. С сыном поговорю! Во что бы то ни стало. Никакие диверсанты меня не остановят. На этой злой, отчаянной мысли я дёрнул так, что крышка открылась.

И я кувыркнулся в невесомости, надеясь, что мой навык точно вставлять ноги в люк никуда не делся. Секунда, я оказался в шлюзе. Запер за собой люк.

Жив. Перегрузка дернула, вжала в железную стену. Лифт запустился. Я быстро сдавленно задышал, из глотки прорывался нервный радостный смех. Я ЖИВ! Искусственная гравитация станции тяжестью легла на плечи, когда перегрузка закончилась. Я тут же выскочил из люка на балкон. Убрал шлем нажатием на кнопку. Фиби, прижавшаяся к стене, радостно вскрикнула. Но я, еле управляя телом, еще не дезоориентированным перепадами давления, ринулся к ней, повалил на пол, накрывая сверху. Я даже не думал, что кто-то может войти. Все гости ещё сидят на местах. Я даже не думал, что я ужасно тяжёлый. На всё было плевать.

— Что это было? — рявкнул я.

— Ч-что было? — заикаясь, уточнила Фиби, её лицо было одновременно радостным и напуганным. — Ты упал…

— Что ты делала с Патриком? Целовалась? — я просто не мог сейчас сдержать этот мучивший меня вопрос.

— Стоп. Ты знаешь Патрика?

— Он мой охранник. Но это неважно. Ответь мне? Вы целовались?

— Нет! Вернее, да, но это не совсем то, о чём ты думаешь, — сбивчиво протараторила она. — Там был Крюгер, и ещё Тайсон, я за ним хотела проследить. Думала, он диверсант. А потом Крюгер меня увидел, а Патрик… ну… — Фиби потупила взгляд. — Это понарошку было. Чтобы Крюгера отвлечь…

— Понарошку? — я дёрнул бровью.

— Ну, конечно! — горячо заявила Фиби, коснувшись руками моих плеч. — Патрик — это мой друг, о котором я тебе рассказывала, помнишь? Мой источник… А ещё он, кажется…

— Наш Зорро, — закончил я за неё мысль и почему-то усмехнулся: — Окей, это я понял. Но не понял, с чего вдруг ты вполне реальный поцелуй окрестила понарошечным. Типа, если с другом, то не считается?

Фиби на мгновение замерла. Будто не зная, что сказать. Я потрогал ладонью её щёку. Она была влажной.

— Ты плакала?

— Я думала… ты… — она с трудом произнесла эти слова. — Ну… это… погиб…

— Как видишь, нет, — я погладил её по виску, соображая, сказать ли ей, что я смог открыть люк, потому что очень хотел её поцеловать, так хотел, что прям Гераклом стал.

Она молчала, и я накрыл её губы поцелуем. Уже совершенно не злым,