Золотые рельсы - Эрин Боумен

Из дома раздается громкий крик Колтон, и на секунду я представляю свою мать, умоляющую о пощаде. В тот первый и единственный раз, когда я попытался сбежать, Босс велел Диасу нанести ей визит. И тот привез ее палец, будто это была безделица или какая-нибудь монетка. Вот так Босс держит меня на крючке. Так они действуют со всеми: угрозы, насилие, страх. Так они получат то, что хотят, и от этой Колтон, и бесполезно отрицать, что это я привел их сюда.

Я смотрю на лошадей, на темное пространство земли к северу. Если я сейчас сбегу, ее кровь будет на моих руках. Я подбираюсь к Хоббсу чертовски медленно и бесшумно. В доме все еще рычит пес, но не так громко, чтобы мне не расслышать второй голос — Джонса.

— Если его здесь нет, почему ты не даешь нам обыскать дом? — Она отвечает что-то неразборчиво, затем ясно слышится звук удара. Он бьет ее по лицу.

До Хоббса еще три шага. Два шага. Один.

Он слышит звук от движения моих взметнувшихся по-прежнему связанных рук, но слишком поздно. Я накидываю веревку ему на шею и тяну на себя, оттаскивая его от крыльца.

Он хватается за веревку, задыхаясь и брызгая слюной. Я затягиваю крепче, падая в грязь и роняя его, и весом своего тела помогаю веревке натянуться. Хоббс брыкается, возит ногами в грязи, ища опоры, пытаясь перевернуть нас. Он сильнее меня, но мы оба устали, и на моей стороне эффект неожиданности. Я чувствую, как силы оставляют его, он дергается все меньше и, наконец, затихает. Его руки отпускают веревку.

Я вылезаю из-под мертвого тела. Когда его голова свешивается набок, мертвые глаза смотрят на меня — на убийцу, которого он даже не успел рассмотреть. Я забираю его шестизарядник, проверяю барабан. «Лучше сунь его в кобуру, сынок, — рычит мне в ухо Босс. — Ты убил одного из моих людей, но за это я еще могу тебя простить. Он был так глуп, что потерял бдительность. А вот если убьешь и второго, тебе не отвертеться. Ты заплатишь своей кровью».

Я взвожу курок и поднимаюсь на крыльцо.

Подо мной скрипит половица, и Джонс замирает.

— Слава богу, это ты, Мерфи, — на его лице облегчение. — Мы уже начали беспокоиться. Где там Хоббс?

Колтон пристально смотрит на меня. Бьюсь об заклад, она все поняла. Она знает, что я собираюсь сделать.

Ее ружье на столе, скорее всего, его туда положил Джонс, а она сидит рядом в кресле, пес, привязанный к ножке стола, сердито рычит. Руки у нее свободны, и она не привязана к стулу, но мне ясно как день, почему она не затеяла стрельбу. Ее ладони закрывают живот, словно в попытке защитить от опасности маленькое сердечко, бьющееся там внутри.

У нее на щеке кровь. Джонс до сих пор держит нож, которым ее порезал.

Я молчу, но Джонс почуял перемену.

— Мерфи? — говорит он осторожно.

Он в нескольких шагах от женщины. Я могу пристрелить его прямо сейчас, не подвергая ее опасности..

И все же я колеблюсь.

Это Джонс. Он всего на три года старше меня. Самый близкий мне человек в банде, почти как родной брат. Мы прикрывали друг друга во время налетов, шутили, говорили о том, чем займемся, когда бросим грабить поезда. Он — единственный, кто задумывался о непреступном будущем. Мне казалось, в нас есть что-то общее, что он тоже намеревался стать честным человеком, и это произойдет, когда все это закончится.

Но у него в руке нож, а женщина сидит и держится за живот, и кровь течет у нее по щеке. Я знаю, что не хочу иметь с этим ничего общего. Ничего и никогда!

— Прости, — говорю я.

Это похоже на предательство. Он понял, что будет дальше, боже, он знает, что его ждет. Это видно по его расширившимся зрачкам и открытому рту. Потом он сжимает губы и хмурит брови.

Он смотрит на меня, я на него, и это длится бесконечно.

Вдруг с бешеной скоростью гремучей змеи он выхватывает пистолет.

Я стреляю.

Кларк Джонс не успевает выстрелить в ответ. Его голова откидывается, и он валится назад, роняя нож и кольт. Колтон смотрит на меня, словно видит впервые. На лице смесь благодарности и шока, восхищения и ужаса, это приводит меня в чувство.

Я его застрелил. Мать честная, я прикончил Джонса и задушил Хоббса, убил их обоих. Я не просто злодей Малыш Роуза, я — трус, который предал своих.

Все в порядке, говорю я себе. Так надо было сделать. Никто не узнает, ни Босс, ни другие. Они никогда ничего не узнают.

— Джонс, какого черта ты тут палишь? — слышу я голос снаружи. Это Диас. — В амбаре его нет. Возможно, она говорит правду, и нам надо… — Диас замолкает, и я понимаю, что он наткнулся на тело Хоббса. Видимо, ходил искать меня. Единственная причина, по которой мы не столкнулись — то, что он осматривал задворки дома и подошел к сараю, когда меня там уже не было.

— Джонс? — кричит Диас. — У тебя все в порядке?

Он появляется в дверном проеме верхом на лошади и в красной куртке Кроуфорда. Значит, это он сидел у меня на хвосте. Ну конечно! Диас — наш лучший следопыт, он знает, по какому следу колес надо двигаться в прерии, где эти следы наезжают один на другой, он знает, где нужный след свернул в сторону, когда все прочие ведут вперед, он помнит каждый камень на пути. Кроуфорд, вероятно, отстал из-за раны и отдал Диасу куртку, чтобы тот использовал ее как сигнал, что помощь близко и что облако пыли у меня за спиной оставил друг, а не враг.

На лице Диаса застыло выражение шока, который он испытал из-за того, что его предал самый близкий друг. Он словно пытается осознать то, что увидел — меня, стоящего над мертвым телом Джонса, Хоббса, который лежит задушенный на мерзлой земле. Но я жив, и женщина тоже, а двое из банды Роуза мертвы.

Колтон схватила ружье со стола и выстрелила в дверь, попав в руку Диаса. Звук выстрела словно разбудил меня, я тоже стреляю, но «Всадник розы» уже пришпорил лошадь. Он мчится в темноту, пару раз выстрелив через плечо. Его нельзя отпускать.

Я выскакиваю на крыльцо, Колтон — следом за мной. Мы стреляем до тех пор, пока хватает патронов. Пес рычит и заливисто лает за спиной. Перезаряжать