Прописывая правила - Сагара Люкс

— Могу я отойти на минутку.

— Ты что-то заметила?

— Там Браун, — говорю я почти без запинки. Мне трудно называть его по фамилии, но я не могу поступить иначе. Грейсон уже подозревает его, и я не могу допустить, чтобы он заподозрил и меня. — Я бы хотела поговорить с ним.

Не понимая моего интереса, Грейсон смотрит на меня с неодобрением.

— Наш приоритет — Аид.

— Мне нужно всего пять минут...

Он стискивает зубы, но кивает. Я прохожу мимо него и направляюсь к Томасу. Он слишком крупный, чтобы скрыться, но я нигде не могу его увидеть. Вдруг я ощущаю лёгкое покалывание в затылке, будто кто-то наблюдает за мной.

Я резко поворачиваюсь, уверенная, что это он.

Но я ошибаюсь.

Мои глаза сталкиваются с глазами Роберта Рулза. Хотя его окружают люди, он полностью сосредоточен на мне. Судя по выражению его лица, он не в восторге от того, что я оказалась на его вечеринке. Я делаю несколько шагов назад, намереваясь исчезнуть, как Томас.

Моё отступление прерывает официант, который подходит ко мне с приветливой улыбкой и подносом, на котором стоит напиток.

— Комплимент от джентльмена у барной стойки.

Я уже собираюсь отказаться, как вдруг замечаю, что рядом со стаканом лежит асфодель. Мой взгляд устремляется к барной стойке.

— Не могли бы вы показать мне, кто прислал напиток?

— Разумеется. — Он тоже поворачивается к стойке. Его взгляд, который до этого был дружелюбным, становится растерянным. — Джентльмен ушёл.

— Не могли бы вы описать его?

Он на мгновение задумался.

— Простите, боюсь, я не уделил достаточно внимания его внешности.

— Ничего страшного.

Я игнорирую предложенный мне напиток и беру цветок. Как и предполагала, между его лепестками спрятана записка. Я поднимаю взгляд на Грейсона. Он не сводит с меня глаз ни на секунду. Он заметил и взгляд Рулза, и записку, которую я получила, и поэтому кивает.

— Действуй.

Несмотря на то что он находится на другом конце зала, его голос доносится до меня громко и ясно благодаря гарнитуре, которую мы оба используем. Я бросаю последний взгляд на Рулза, затем направляюсь к выходу.

***

Rules Corporation — настоящий лабиринт.

Несмотря на указания, написанные в записке Аида, я дважды ошибаюсь, прежде чем мне удаётся добраться до нужного места. Это не офис, а комната переговоров. Я понимаю это, потому что здесь нет ни компьютеров, ни шкафов с документами. Свет выключен, мебель безликая. Три стола, два десятка стульев и несколько проекционных стоек. Однако присутствие Рулза ощущается, потому что за большим окном, занимающим заднюю стену, открывается потрясающий вид.

Чем дальше я иду, тем меньше у меня уверенности в себе, я словно теряю свою значимость.

Прижимаю руку к груди.

Моё сердце бьётся как сумасшедшее. Дыхание учащается. Грейсон, должно быть, слышит меня, потому что говорит, чтобы я успокоилась.

— С тобой всё будет хорошо, Александра.

Я прислоняюсь лбом к стеклу и вздыхаю.

С каждой минутой Аид приближается ко мне.

А вместе с ним и страх, что я не покину эту комнату.

«Соберись, Александра».

От груди я скольжу рукой к животу. А затем к бедру. Я касаюсь пистолета, спрятанного под платьем, в поисках уверенности. И хотя я не хочу этого делать, с моих губ невольно срывается вопрос, больше похожий на вздох.

— Где ты?

От внезапного шума я вздрагиваю. Шторы передо мной начинают закрываться. Я отступаю, наблюдая, как постепенно исчезает город, поглощаемый тканью.

Я оказываюсь в темноте.

Но не одна.

Я слышу дыхание мужчины позади себя, его пронзительный голос — слишком близко — ласкает мою шею.

— Не оборачивайся.

АИД

В платье, которое по цвету напоминает ночь, с причёской и зажимами в виде цветов в волосах, Александра выглядит словно ожившая мечта.

В тот момент, когда увидел её выходящей из лифта вместе с Грейсоном, моё самообладание пошатнулось, я был в секунде от того, чтобы броситься к ней. Я был готов пойти на всё: пожертвовать своим положением, своим прикрытием, своей местью — лишь бы иметь возможность прикоснуться к ней.

Притворяясь, что не смотрю на неё, пока Рулз разговаривал со мной, я испытывал физическую боль, но самое ужасное произошло позже, когда я осознал, что она следует за мной, и, хотя мне хотелось только одного — быть достигнутым, я был вынужден отступить и отправить ей сообщение через официанта.

Я ни на миг не сомневался, что она прибежит в маленькую комнату, где я назначил ей встречу. Но я не предполагал, что она решит ждать меня в темноте, а лунный свет так красиво будет играть на её коже.

Александра создана для тьмы.

Для удушения во время секса.

Для цепей и манипуляций.

Для меня.

Внезапно я вижу, как она проводит рукой по горлу и груди, пока не касается живота.

Тревожная улыбка искривляет мои губы, когда я вспоминаю слова Рулза.

— Ты хочешь это сделать?

— Что?

— Развратить.

Я засовываю руку в карман и включаю глушитель частот, чтобы Грейсон не слышал, что мы говорим, а затем нажимаю кнопку, чтобы закрыть шторы. Александра вздрагивает.

Она отступает, когда в комнате становится совсем темно.

— Не оборачивайся — приказываю я.

Я стараюсь говорить тише, чтобы она меня не узнала. В глубине души понимаю, что рано или поздно она всё равно догадается.

Но не сегодня.

Не сейчас.

Я продвигаюсь вперёд, пока не достигаю её. Я не прикасаюсь к ней, в этом нет необходимости. Дрожь, пробежавшая по её рукам, уже говорит всё, что мне нужно знать.

Александра знает о моём присутствии. Более того, она почти одержима им; до такой степени, что превращает напряжение, связанное с ситуацией, в которую она попала, в нечто совершенно иное. Возможно, волнение. Нет.

Ярость.

— Почему я должна подчиняться тебе?

Я нежно касаюсь её руки, от локтя до плеча. Это лишь намёк на прикосновение, но её тело внезапно напрягается. Кожа покрывается мурашками.

— Ты знаешь, почему.

Перед глазами проносятся более или менее яркие воспоминания о ночах — и секретах, — которые мы делили между собой. В мыслях я представляю, как раздеваю её, как снимаю с тела это красивое платье, чтобы она предстала передо мной обнажённой.

От этой мысли мой голос становится хриплым, почти пропадает.

— Подними руки.

Шелест ткани подтверждает, что она повиновалась. Я вознаграждаю её, продвигаясь ещё на шаг. Моя рубашка задевает её голую