Забитая жена для генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

— Лошадь, — повторил я. — Сегодня. И как можно быстрее.

— Кулон? Браслет? Кольцо? Гарнитур? — спросил мастер, поглядывая на каталоги.

— Не знаю, — произнес я. — Красивая лошадь. Дорогая красивая лошадь.

— Я даже не знаю, — выдохнул мастер, стряхнув с фартука пыль и потянувшись к каталогам. — У нас лошадей не заказывают. Обычно у нас просят цветы. Есть просто невероятная брошь в виде розы… Вы только посмотрите! Двести шестьдесят семь камней! Сверкает так, что видно в другом конце бальной залы!

— Ло-щадь! — упрямо повторил я. — Только лошадь.

— Лошадь, лошадь, — занервничал мастер, листая эскизы. — Брошка? Может, брошку?

— Может и брошку, — согласился я. — Но чтобы была лошадь.

— Понимаете, браслет с лошадью будет смотреться не так эффектно. Можно задуматься о сережках, но… Это будет немного дольше… Тем более, что нужно будет подобрать подходящие камни… Насчет ожерелья я тоже сомневаюсь… Поэтому лучше брошку. Если вам нужно быстро… Сейчас, одну минутку. Я позову художников!

Он крикнул, и на крик прибежал взъерошенный парень, тут же хватаясь за карандаш.

— Лошадь, — вздохнул я.

Парень быстро сел делать набросок.

— Вот варианты броши… Смотрите, тут инкрустация. Бриллианты… Грива и хвост… Можно сделать отдельно на копыта… Чтобы тоже сверкали, — рассказывал парень, пока я смотрел на набросок.

— Побольше, — произнес я. — Брошку побольше. А то слишком маленькая.

— Так какой вариант вам больше нравится? — заглянул мне в глаза парень.

Я смотрел сначала на один, потом на второй.

Первый.

Второй.

Первый.

Второй.

— Второй, — произнес я. — Только гриву отсюда.

— Хорошо! Сейчас перерисую! Одну минутку! — засуетился парень.

Мне вдруг показалось, что у лошади короткие ноги.

— И ноги подлиннее. Вы что, лошади никогда не видели? — заметил я. — Еще длиннее!

Глава 43. Дракон

— Господин генерал, не переживайте, я на этом собаку съел, — произнес парень, сосредоточенно что-то заштриховывая на эскизе.

— А я не одну лошадь на поле боя, — заметил я. — Вместе с наездником.

Парень поднял на меня удивленные глаза, но тут же опустил.

— Вот так? — спросил он, показывая мне эскиз.

— Ты нормальную лошадь видел? — спросил я.

— А чем это ненормальная? — обиделся художник.

— Это какая-то крестьянская кляча! Пойдем, я тебе нормальную лошадь покажу! — произнес я, вытаскивая его на улицу и показывая на свою карету.

— Вот это — нормальная лошадь!

Снег падал, а парень зарисовывал. Я стоял над ним, как надзиратель.

— Вот. Вот это лошадь! — согласился я. — Делайте!

Парень выдохнул, быстро что-то подсчитывая. Откуда-то повылазили другие мастера. Кто-то принялся высыпать драгоценные камни на бархатную ткань. Кто-то скрупулёзно отбирал их, пересчитывая.

Раньше мне это неинтересно. А сейчас я стоял над душой.

— Не этот! Этот какой-то тусклый! Следующий! — произнес я, видя, как заменяют камень.

Работа кипела. Я контролировал.

Через четыре часа я защелкнул коробочку с брошью и расплатился.

У меня было такое чувство, словно я сам, своими руками сделал эту бедную лошадь!

Я уже хотел было открыть дверь, видя, как мимо пробегает мальчишка с газетами. «Свежая газета! Покупайте свежую газету!» — слышался его звонкий голос. — «Графиня — детоубийца!»

— А гравировку будем делать? — спросил мастер, а я замер.

— Наверное, да, — решил я.

— Это быстро, не переживайте! Итак, что и где вы хотите написать? — спросил мастер, когда я смотрел на лошадь.

— А что обычно пишут? — спросил я.

— Любимая жена! Дорогая дочь! На долгую память! Любовь всей моей жизни! Люблю тебя! Иногда пишут имя! — перечислял мастер. — Только у вас из-за инкрустации места не так много! У вас есть место на крупе. Там вполне поместится что-то коротенькое…

Я представил лошадь с гравировкой «Дита».

Потом в голову пришло слово «Моей».

— Моей? — предложил я, а ювелиры переглянулись.

— Вы собираетесь это дарить даме? Верно? — осторожно спросил один из них.

Да, они правы. «Моей» и «лошадь» как-то звучит странно.

— Любимой? — предложил художник.

«Любимой» и «лошадь» — тоже так себе сочетание.

С обычными кольцами и браслетами было как-то попроще.

— Можно сделать просто сердце, — предложил художник.

— Да! Сердце. Делайте! — согласился я.

«Свежая газета! Покупайте свежую газету!» — кричал паренёк, расхаживая по улице. — «Графиня-убийца в бегах! Кто хочет узнать правду!»

— Готово, — произнес мастер, вручая мне брошку.

Я вышел на улицу.

— Газета! Покупайте газету! — кричал парень, размахивая газетой. — Сэр, не хотите купить газету! Очень интересная, сэр! Вот, смотрите!

Он развернул озябшими пальцами газету, а я замер, глядя на знакомое лицо. С портрета на меня смотрела… Дита. Только здесь она была в роскошном платье.

Альгейда Вестфален.

— Держи, — произнес я, не глядя сунул мальчишке деньги.

— О, спасибо, сэр! — послышался голос.

Я сел в карету, стряхнул снег и…

…посмотрел в глаза красавице-убийце.

Да. Это она. Те же глаза, тот же взгляд…

«Сбежала из дома», «пыталась убить ребенка»... Я впивался глазами в строчки, но глаза снова возвращались к портрету.

Ошибки быть не может.

Это — Дита.

Глава 44

Толстая книга лежала на столе — как совесть, которую слишком долго игнорировали.

Я аккуратно вписала последние цифры, сверяясь с чеками. Расходы за последние четыре дня резко сократились. Никаких подарков «шледям». За исключением лошади. Никаких счетов за разбитые зеркала, испорченные ковры или ночные оргии с дюжиной дам в алых шёлках. Никаких вызовов лекарей для «истеричных красавиц, не выдержавших страсти».

Ничего.

Я откинулась на спинку стула и уставилась в потолок. Сердце стучало не от страха — от странного, почти священного трепета.

Пальцы сами собой сжались вокруг пера, и я почувствовала, как по спине пробежала мурашками тонкая волна — не от холода. От надежды. Глупой, предательской надежды, что, может быть, он… начал слушать не только своими ушами, но и сердцем.

Я перелистнула страницы назад, прошерстив последние полгода. Два года. Три. Цифры прошлых месяцев рассказывали мне истории, от которых волосы вставали дыбом.

А теперь…

В графе «Оргия с участием шледей»