Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

Марина. Марина была счастлива здесь. Она совсем расслабилась, из нее словно вышла вся нервозность, она скинула колючую броню — и иногда, когда она гуляла по парку с Бобби (или с леди Лоттой и детьми, обожающими пса), а Люк наблюдал за ней сверху, с балкона, ему казалось, что она светится — так беззаботна она была.

— Потому что ты дал мне безопасность, — объяснила она как-то, разнежено лежа в его объятьях. — Потому что я знаю, что ты все решишь, Люк.

Кажется, даже ее признание в любви не обласкало его самолюбие так, как эти слова.

Глава 5.1

— Чем бы ты хотела заниматься в будущем? — спросил он ее в другой раз, в одно из мгновений, когда они остались одни — вернулись в покои на закате, распахнули двери балкона, чтобы полюбоваться солнцем, садящимся в море.

— Это если ты не наденешь корону? — хмыкнула она.

— Я не надену, Марина.

Он стоял на балконе, спиной к перилам, а она, красноватая от закатных лучей, сидела на кресле напротив и насмешливо, чуть снисходительно смотрела на него. И ветер тоже смеялся над ним и касался запястий и шеи, напоминая, что за ним долг.

С которым нужно было что-то решать. Потому что пока с него ничего не требовали — но могли потребовать в любой момент.

— И если ты не решишь, что хочешь еще наследников в Дармоншир, — и Марина погладила живот.

Люк поиграл пальцами с ветерками и усмехнулся.

— Мне кажется, что мы выполнили план по наследникам, Маришка. Или ты уже хочешь еще?

Она лениво мотнула головой.

— Может, конечно, во мне проснутся материнские гены, и я захочу плодиться. Но пока я в себе совсем не чувствую тяги к многодетности. Вот Вася всегда знала, что у нее будет минимум трое. И не уверена, что они с Марианом на этом остановятся. А я… боюсь, боги знали, что делали, — и она пощекотала живот со слабой улыбкой. Его завораживало это бессловесное общение с детьми. — Если бы не случайная беременность, мы бы с тобой и через двадцать лет не собрались, да?

— Скорее всего, — подтвердил Люк, тоже улыбаясь. — Итак, дети подрастут и что будешь делать?

Она задумалась.

— Хочу все же пойти учиться на хирурга. Не могу без медицины, Люк.

— Это понимают все, кто знает тебя, детка. — Он не решался курить, чтобы не дразнить ее. Но хотелось.

— Дети, медицина и лошади, — проговорила Марина, мечтательно подняв глаза к потолку. — Это все, чего я хочу.

— А как же я? — напомнил он хрипловато.

Она засмеялась.

— Тебя я хочу по умолчанию, Люк.

Он любил ее и за такие поддразнивания тоже.

— А что будешь делать ты? — вернула она вопрос. В массивном кресле, откинувшая голову на синюю спинку, будто сражающаяся с дремой, она выглядела бесконечно уместно. Частью семьи, частью Вейна, частью самого Люка.

Ветер гладил ее белое платье, словно ластился.

— Если я не надену корону? — усмехнулся он.

Она не стала говорить: «Ты не наденешь». Лишь посмотрела пронзительно голубыми глазами, будто была старше него и что-то такое знала, чего не понимал он сам.

— Восстановлю герцогство. Построю тебе ипподром и конную школу. Храм Инлию тоже построю, задолжал, — объяснил он в ответ на ее вопросительный взгляд. — А себе — гоночную трассу. Школу тут, неподалеку. А может, и в замке открою, места тут хватит и на лазарет, и на школу. Не хочу, чтобы дети уезжали в пансион. Дел хватит на ближайшие годы. А там что-нибудь придумаю. Может, как расчистят море, возьму тебя, оставим детей матушке, и поедем на яхте в кругосветное путешествие.

Ее глаза смеялись. Он все привыкал к Марине такой — беззаботной, веселой, легкой. Хотя и помнил, что в любой момент она может сделать больно. За это он ее тоже любил.

Марина тяжело поднялась и подошла к нему, он приобнял ее за плечи — и они вместе смотрели, как догорает над темнеющей водой багровый краешек солнца. Над горизонтом пятнышком нависала черная луна, которая еще не получила международного названия. Поднимались из моря чернильные силуэты разбитых кораблей, прошивали побережье заросшие трещины, и каменные развалины одной из южных башен Вейна лежали справа, уже подернутые мхом.

Замок затихал.

— Рита спросила меня сегодня, как я хочу назвать детей, — тихо сказала Марина. — Я пока не думала, если честно. Мне кажется, увижу и пойму. Или ты сам хочешь назвать?

Люк покачал головой.

— В нашей семье считается, что имя ребенку дает мать. От меня у них и так будет фамилия.

— Хорошая традиция, — одобрила Марина. Задумчиво поцеловала его в плечо. — А в вашей семье это в какой? Дармоншир или Кембритч?

— Дармоншир, — Люк вдруг задумался о том, что давненько не получал известий от отца и не вспоминал о нем. — Да, мама формально ушла в семью Кембритч, главой которой был отец, но дед особо указал в брачном контракте, что я, как первый ребенок, должен был быть наследником герцогского титула после его смерти, и потому меня называла мама. А вот второй ребенок уже получил бы сдвоенный графский титул Кембритч-Мелисент. Собственно Берни его и получит.

— Сложно, — пробормотала Марина. — А как вообще вышло, что твой отец одновременно и инляндский, и рудложский граф? Я знаю, что это распространено в инляндско-блакорийских аристократических фамилиях, а у вас-то как вышло?

— Как обычно это и выходит, — пожал плечами Люк. — Мой достопочтенный пра-пра-какой-то-там-дед граф Кембритч женился на единственной дочери графа Истоцкого, чтобы поправить сильно пошатнувшиеся дела графства. Там мало ресурсов, — объяснил он, — Кембритч находится ближе к северу Инляндии, одно из самых небольших графств: овцы, трава и камни. Наследников мужского пола у Истоцкого не было, даже четвероюродных, и потому он отдал дочь с условием, что старший сын получит титул граф Кембритч, а второй — граф Истоцкий. Ну а через два поколения Истоцкие опять оказались без прямых наследников, и графство отошло к Кембритчам как к ближайшей родне. Собственно, и мой отец-то графом не должен был стать, у него был старший брат, но он жил отшельником, любил собак, и нелепо погиб,