Развод. Пусть горят мосты - Стася Бестужева

Вечером, уложив детей, сижу на кухне с чашкой чая и листом бумаги. План действий: завтра открыть счет в новом банке, изменить зарплатные реквизиты, начать поиски квартиры для аренды. Оставаться в одном доме с Павлом становится все опаснее — не физически, но психологически. Особенно для детей, которые оказываются между двух огней.

Телефон вибрирует от входящего сообщения. Максим.

«Как ты? Дети вернулись?»

«Да, все в порядке. Спасибо за помощь сегодня».

«Всегда пожалуйста. Помни, ты не одна в этой битве».

Перечитываю его сообщение несколько раз, и на душе становится теплее. Битва только начинается, но у меня есть союзники. И самое главное — у меня есть план.

Уже засыпая, слышу тихий стук в дверь спальни. Ника.

— Мам, ты не спишь? — шепчет она, просовывая голову в щель.

— Нет, заходи, — я включаю ночник, сажусь в кровати.

Она проскальзывает в комнату, забирается ко мне под одеяло, как делала в детстве, когда ей снились кошмары.

— Знаешь, — говорит она, прижимаясь ко мне, — папа сегодня расспрашивал о тебе. О том, не приходят ли к тебе друзья, не звонят ли мужчины.

Сердце пропускает удар. Он использует собственного ребенка как шпиона.

— И что ты ответила? — спрашиваю осторожно.

— Что это не его дело, — в ее голосе звучит такая решимость, что я невольно улыбаюсь. — И что если бы к тебе и приходили друзья, это было бы нормально, потому что вы больше не вместе.

Обнимаю ее крепче, чувствуя безмерную гордость и одновременно тревогу. Моя дочь защищает меня, хотя должно быть наоборот.

— Спасибо, милая. Но не нужно ссориться с папой из-за меня.

— Я не ссорюсь, — отвечает она. — Просто говорю правду. Он больше не имеет права указывать тебе, с кем общаться.

В этот момент я понимаю — какими бы тяжелыми ни были предстоящие месяцы, мы справимся. Вместе с моими детьми, которые оказались намного сильнее и мудрее, чем я могла представить.

— Я люблю тебя, Ника, — говорю, целуя ее в макушку. — Больше всего на свете.

— И я тебя, мам, — она зевает, устраиваясь поудобнее. — Можно, я посплю с тобой сегодня?

— Конечно, — отвечаю, выключая ночник.

В темноте, слушая ровное дыхание дочери, я думаю о том, что завтра начинается новый этап моей жизни. Жизни, в которой я больше не буду зависеть от мужчины, предавшего меня. Жизни, в которой мосты с прошлым действительно сгорят — но из их пепла возродится что-то новое. Что-то настоящее.

Глава 17

В половине одиннадцатого вечера, когда дети уже спят, а я сижу на кухне с ноутбуком, изучая документы от адвоката, раздается звонок в дверь. Резкий, настойчивый. Сердце пропускает удар — кто может приехать в такое время?

Через глазок вижу знакомую фигуру в темном пальто. Мама. Ирина Александровна стоит на крыльце с растерянным лицом, нервно поправляя сумочку через плечо.

— Мама? — открываю дверь, удивленная. — Что случилось? Ты же не предупреждала...

— Лена, — она входит, снимает пальто дрожащими руками, — мне звонил Павел. Я очень волнуюсь.

Внутри все холодеет. Конечно. Павел добрался и до неё. Расширяет фронт атаки, привлекает на свою сторону всех, кого может.

— Проходи, — говорю я, ведя её в гостиную. — Хочешь чаю?

— Нет, спасибо, — она садится на край дивана, не снимая туфли. — Лена, что происходит? Павел сказал... сказал, что ты... что у тебя серьезные проблемы.

— Какие проблемы? — спрашиваю осторожно, устраиваясь напротив.

Мама сжимает руки в замке, избегает моего взгляда.

— Он сказал, что ты стала... неадекватной. Что устраиваешь скандалы, обвиняешь его в чем-то ужасном. Что он боится за детей.

Каждое слово как пощечина. Мой собственный муж рассказывает моей матери, что я схожу с ума. И она... она поверила. Приехала не поддержать дочь, а проверить, действительно ли я неадекватна.

— Мам, — начинаю я, стараясь сохранить спокойствие, — а ты не подумала спросить мою версию событий, прежде чем делать выводы?

— Я... — она наконец поднимает глаза. — Конечно, я хочу услышать тебя. Но Павел так волновался! Он говорил, что не узнает тебя, что ты стала подозрительной, агрессивной...

— А что конкретно он рассказал? — спрашиваю, вставая и начиная ходить по комнате. Нужно двигаться, иначе я взорвусь от ярости.

— Что ты обвиняешь его в измене, — мама говорит это почти шепотом, словно сами слова причиняют боль. — Что требуешь развода. Что настраиваешь детей против отца.

— И ты решила, что он говорит правду?

— Лена, ну будь благоразумной! — мама встает, подходит ко мне. — Павел — успешный, состоявшийся мужчина. У него прекрасная репутация, он обеспечивает семью, заботится о детях. Зачем ему изменять? У него есть все!

Вот оно. Классическое непонимание того, как работает мужская психология. «У него есть все» — значит, он не может желать большего. «Успешный» — значит, порядочный. «Обеспечивает семью» — значит, любящий муж.

— Мам, у меня есть доказательства, — говорю я, подходя к ноутбуку. — Хочешь посмотреть их переписку? Фотографии с совместного отдыха? Документы на квартиру, которую он купил для неё на наши деньги?

Она морщится, отворачивается.

— Не надо. Это... это интимные вещи. Не мое дело.

— Не твое дело? — не верю своим ушам. — Мама, твоя дочь просит о помощи, а ты отказываешься даже посмотреть на доказательства?

— Я не отказываюсь! — она повышает голос, потом спохватывается, оглядываясь на лестницу. — Просто... может, ты что-то не так поняла? Может, эта женщина просто коллега, а ты...

— Что я?

— Ну, ты же знаешь, что иногда бываешь слишком подозрительной. Еще в институте ревновала Сашку ко всем подряд...

Саша. Мой бывший парень из студенческих лет, с которым мы расстались двадцать лет назад. Она и сейчас припоминает мне юношескую ревность, используя её как доказательство моей «неадекватности».

— Мам, мне тридцать шесть лет. Я врач, спасаю людские жизни, воспитываю двоих детей.