Василиса Премудрая и академия мифических существ - Катерина Кольцова

Картина в аудитории напоминала сцену из какой-нибудь трагикомедии. Студенты буквально вползали к своим местам, словно участники изнурительного марафона на последнем издыхании. Некоторые, казалось, были готовы растечься по партам желейной массой. Передние ряды зияли пустотой, как зона отчуждения — все предпочитали, спотыкаясь и цепляясь за парты, карабкаться повыше, где можно было хотя бы попытаться стать невидимкой.

Я решила нарушить негласную традицию и села прямо напротив преподавательского стола. Марьям, Виктор и Илья, переглянувшись с видом приговорённых к казни, неохотно присоединились. Лучше всех из этой троицы держался Виктор — его светлые волосы были аккуратно причёсаны, а на лице играл здоровый румянец. Он опустился рядом со мной, стараясь сохранять прямую осанку несмотря на явную усталость. Следом, тяжело вздохнув, приземлилась Марьям, а после неё практически рухнул на стул Илья, чьё лицо приобрело ещё более впечатляющие оттенки зелёного.

Я незаметно осмотрела аудиторию, выискивая среди, возможно, уже почти бывших сокурсников нужного студента. Увы, его здесь не было. Я машинально коснулась определителя стихии — небольшого браслета с элементом, похожим на компас, настроенного на холод. По крайней мере, до неизбежного выселения я успею сделать что-то полезное: либо развеять, либо подтвердить свои подозрения.

Резкий хлопок двери выдернул меня из размышлений. Эхо прокатилось по аудитории, заставив вздрогнуть. Студенты моментально затихли, и привычный гул стих. Профессор Ван Аллен проследовал к своему месту спешной, но по-аристократически выверенной походкой — каждый его шаг отзывался поскрипыванием начищенных до блеска туфель по паркету. Его образ оставался таким же безупречным, как я запомнила. Серебряные волосы, собранные в идеально ровный хвост, не смели нарушать установленный порядок. Утончённый светлый костюм с элементами из голубого шёлка сидел так, словно его только что сняли с манекена. Небольшие очки в тонкой серебристой оправе едва прикрывали голубые глаза — холодные и невозмутимые. И почему существа, вызывающие у меня наибольшее раздражение, обычно обладают восхитительной внешностью?

Он окинул аудиторию презрительным взглядом императора, снизошедшего до своих подданных. На мгновение наши глаза встретились. Его лицо исказилось, будто он увидел не оттёртое пятно в своём безупречном мире. Даже сквозь двойную преграду очков его взгляд, казалось, мог прожечь дыру в воздухе между нами. Внешне я сохраняла маску полного безразличия, но внутри разливалось приятное тепло удовлетворения.

Его лицо неприятно сморщилось, собрав морщинки у переносицы, словно он пытался разглядеть что-то особенно мелкое и раздражающее.

"Я же говорила, что мы увидимся", — промелькнуло в голове, и я почти физически ощутила вкус этой маленькой победы. Пусть завтра меня и отчислят, но сегодня я получу максимальное удовольствие от ситуации.

Уже через секунду он начал свою "великую" речь, каждое слово которой было отточено годами практики и самолюбования:

— Поздравляю с поступлением. Для кого-то это было закономерно, а для кого-то — невероятная удача, — на последних словах он вновь одарил меня красноречивым взглядом. За спиной раздался приглушенный смешок, похожий на шипение змеи. Даже не оборачиваясь, я точно знала его обладателя. Видимо, урок, полученный павлинчиком, очень быстро выветрился из памяти. Уголки губ профессора едва заметно дрогнули в намёке на улыбку.

— Однако уверяю: далеко не все из вас смогут пройти эту школу жизни до финала, — он явно смаковал каждое слово. — Вам, несомненно, уже сообщили, что после первого года обучения пятеро будут отчислены. Но смею заверить: после зимнего испытания желающих на отчисление становится намного больше. Впрочем, не все и не всегда могут покинуть стены академии по собственному желанию, — произнося это, он снова пригвоздил меня к месту своим взглядом. Начинает надоедать. Что ж, хоть один плюс в отчислении — больше никогда не увижу эту аристократическую физиономию.

— Но хватит о грустном, — его тон внезапно стал почти игривым, что казалось настолько же естественным, как балетные па в исполнении медведя. Он извлёк из-под стола устройство, похожее на кликер — маленькое черное приспособление с поблескивающими хромированными кнопками. Отступив к трибуне плавным, кошачьим движением, чтобы открыть обзор на доску, он изящным жестом нажал на кнопку. Доска мгновенно ожила, засветившись мягким голубоватым светом, и на ней проявилось изображение трех книг — зеленой, белой и красной. — Программа обучения разделена на три основные темы. Мы изучаем историю с начала сотворения мира через внутреннюю память, передававшуюся нашими предками из поколения в поколение.

Его пальцы легко скользнули по воздуху, словно перебирая невидимые струны.

— Однако для того, чтобы наши внутренние силы могли направить нас к нужным заархивированным данным в подсознании, необходим специальный проводник. — Он выдержал театральную паузу, его глаза блеснули за стёклами очков. — Проводниками служат эти книги. Их страницы созданы из почивших магических деревьев-исполинов прошлого. С их скромными потомками вы уже знакомы — они поддерживают купол актового зала академии.

Его голос приобрёл оттенок торжественности:

— Мироздание состоит из трех миров, существующих в параллельных реальностях. Наш мир, Живой, — он указал на зеленую книгу, — мир Светлых, — палец переместился к белой книге, — и мир Демонов, его также называют Нижним миром, — закончил он, остановившись на красной. — Все они существуют параллельно, но связаны многочисленными порталами. Однако пересечь миры непросто. Многие из вас, — очередной испепеляющий взгляд в мою сторону, — никогда не смогут побывать ни в одном из них, так как это требует колоссальных затрат внутренней силы.

"Нет, мне определённо это не нравится", — думала я, рассматривая его надменный профиль. "Может, я напоминаю ему деспотичную матушку? Или девушку, отвергнувшую его в юности? Наверняка проецирует на меня чей-то неприятный образ из прошлого". Впрочем, забавно слушать рассуждения о сложностях перехода между мирами, когда перед ним сидит человек, проведший в этих "недоступных" реальностях большую часть жизни. На самом деле путешествовать через порталы и миры — плёвое дело, если знать нужные лазейки.

— Этот год мы посвятим изучению истории нашего мира, — голос профессора приобрел почти религиозный трепет. — Мира Жизни, поскольку согласно уцелевшим фрагментам знаний, именно здесь зародились истоки всех существующих параллельных миров. — Он сделал паузу, позволяя слушателям проникнуться значимостью момента. — А затем, после Великой трагедии, этот мир раскололся на три реальности. Часть существ оказалась в демонической реальности, другая — в Мире Светлых. Некоторым счастливцам удалось остаться здесь. Все миры развивались параллельно. Впрочем, вам будет гораздо интереснее увидеть это собственными глазами.

— Увидеть? — с неприкрытым любопытством выпалил кто-то с верхних рядов. Голос эхом отразился от стен.

— Именно, — улыбнулся профессор. Что-то в этой улыбке заставило меня внутренне напрячься — она напоминала оскал хищника перед броском. Он щёлкнул пальцами, и перед каждым на уровне глаз материализовалась увесистая зелёная книга, с глухим стуком приземлившаяся на парту.