Это мгновение - К. С. Отем

мне нельзя доверять, когда я выхожу на улицу один. На каждой вечеринке, на которой я был с той ночи, когда Сейдж отвезла меня домой, Купер и, соответственно, Джейми сопровождали меня. Само по себе это не ново, но то, как они наблюдают за мной, таково. Две пары ястребиных глаз уставились на печальную маленькую птичку в море людей, которым было на нее наплевать. Джейми однажды спросил меня, зачем я вообще хожу на эти вечеринки, почему я тусуюсь с людьми, которые даже не заметили бы, если бы меня там не было. Простой ответ заключается в том, что это весело, и мы молоды, и ходить на вечеринки — это именно то, что мы делаем в этом возрасте. Я мог бы даже сказать, что мне нравится проводить время со своим близнецом, мне нравятся танцы и мне нравится кайф от ночных развлечений.

Но более глубокий и честный ответ заключается в том, что я хожу на эти дурацкие вечеринки, чтобы чувствовать себя менее одиноким, менее опустошенным и чувствовать себя частью чего-то, не делая частью себя. Люди, которыми я себя окружаю, не могут разочаровать меня, потому что я им этого не позволю. Они не могут причинить мне боль, потому что я должен был бы заботиться о том, чтобы это произошло.

Но они могут причинить тебе боль. Кайл причинил тебе боль.

Я потираю висок, пока не начинает жечь, отгоняя эту мысль как можно дальше.

— Кайден?

Голос Купера вырывает меня из моих мыслей, и я быстро прогоняю их, потирая покалывающее бедро. Этот последний порез глубже, чем обычно, вероятно, слишком глубокий, и я не смог остановить кровотечение, поэтому наложил несколько пластырей и надел черные джинсы на случай, если кровь протечет. Я боюсь, что мне придется накладывать швы, и хотя я боюсь не самих швов, меня тошнит от того, что я подвожу своего брата.

— Да?

Он смотрит на меня, приподняв бровь, и я подозреваю, что пропустил его вопрос мимо ушей.

— Она подтвердила, что действительно приедет?

Мои мысли переключаются на сообщение на моем телефоне, которое пришло всего час назад.

— Да, она сказала, что будет. Послушай, Куп, тебе не обязательно идти со мной, со мной все будет в порядке.

Снова эта жалость, эти печальные глаза, которые так похожи на мои, но в то же время намного мягче и добрее. Его любовь к жизни отражена на лице, в том, как сверкают его глаза, и в морщинках, которые появляются вокруг них, когда он улыбается. Интересно, что он видит, когда смотрит на меня. Действительно ли я выгляжу таким грустным, каким себя чувствую, или я действительно хорошо это маскирую?

— Я хочу пойти. — ложь. Нет ни малейшего шанса, что он захочет увидеть нашу маму. —Она все еще и моя мать, и, кроме того, я хочу, чтобы она познакомилась с Джейми.

Джейми с водительского сиденья бросает быстрый взгляд на Купера, а затем снова на дорогу. Он тоже не верит своему парню.

Мы сидим за столом минут двадцать, ожидая ее прихода, прежде чем Купер, наконец, заказывает выпивку. Чувство дежавю охватывает меня, и мой желудок накатывает новая волна тошноты, когда я выпиваю стакан тепловатой воды из-под крана. На этот раз это другой ресторан, здесь подают все, что можно съесть по системе “шведский стол” который нашел Джейми. Здесь многолюдно, но свет приглушен, а столики расставлены достаточно далеко друг от друга, чтобы не чувствовать себя переполненным.

— Мы уходим? — спрашивает Джейми, поворачиваясь лицом к Куперу. Джейми оттягивает рукав рубашки, расстегивает пуговицу и закатывает его, выставляя напоказ свое мускулистое предплечье. Я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним еще до того, как его слова доходят до меня.

— Нет!

Я рявкаю, потому что, черт возьми, прошло почти семь месяцев с тех пор, как я ее видел в последний раз. Мы собирались вместе поехать в Испанию летом, а даже не купили билеты. У меня скоплены все деньги, я подрабатываю, чтобы позволить себе эту поездку.

Переворачивая руки так, чтобы ладони лежали на скатерти, я замечаю грязь под ногтями и въевшуюся в кутикулу. Мои обычно накрашенные ногти потрескались, лишь намек на черный лак, который я накрасил ногти на прошлой неделе. Грубая кожа на моих пальцах — еще один признак тяжелой работы, которой я занимался последние несколько месяцев, вскапывая и разбрасывая новую почву.

Вырывая старые деревья и прокладывая мощеные дорожки. Работал до захода солнца, пока мой босс не отправил меня домой с довольной улыбкой на лице.

Когда я поднимаю глаза, то замечаю, что Купер изучает меня, его губы сжаты в две тонкие белые линии.

— Почему тебя так волнует встреча с мамой? Почему ты позволяешь ей делать это с тобой?

И под этим он имеет в виду, почему я позволяю ей снова и снова обманывать мои надежды.

Как будто я не задаю себе этот вопрос постоянно. Всегда натыкаюсь на один и тот же ответ. Поскольку она моя мать, она должна любить меня так же, как я люблю ее.

— Спроси лучше, дорогой брат, — в моих словах слышится горечь, и он вздрагивает. Чувство вины, которое я уже испытывал, усиливается по мере того, как растет мой гнев. — Почему тебя это не волнует? Она наша мать, она буквально родила нас. Почему тебе так легко притворяться, что ее не существует?

Джейми кладет свою руку поверх руки Купера, и на короткую секунду я наблюдаю за ними, задаваясь вопросом, каково это — чувствовать подобное утешение. Чувствуется ли это, как будто вокруг тебя непроницаемая стена? Как будто, что бы ни случилось, ты ни с чем не столкнешься в одиночку. Тепло и комфорт, который ты чувствуешь каждой клеточкой своего тела? Достаточно ли у него силы, чтобы удержать вас на плаву?

Купер прочищает горло, и когда он говорит снова, его голос звучит чисто, выдавая слезы, которые слетают с его голубых глаз, несколько капель остаются на темных ресницах.

— Потому что она не заботится обо мне, а у меня нет времени или эмоционального пространства, чтобы тратить их на кого-то, кто не хочет иметь со мной ничего общего. Ты можешь думать, что когда-то мы были идеальной семьей, но ты лжешь себе. — он похлопывает себя по месту над сердцем. — Она бросила нас, Кайден.

К моим щекам приливает гнев, жар достигает ушей, а в голове начинает