Хочу свести тебя с ума - Анна Белинская

Племянница ее мужа. Из Новосиба недавно приехала, – начинаю ухмыляться и отпускаю его свитер, который Лука тут же демонстративно поправляет. Щурит на меня мутные глаза, что-то обдумывая в своей дурной башке.

– Как сказочно получается, Паша-аа, – тянет Рязанцев с издевкой после повисшей паузы. – Ты мою сестру пялишь, я тебе хоть слово сказал? В ваши дела не лезу, хотя меня, знаешь, тоже иногда от вас коротит. А тут прямо и не подойти? Я обижать не буду, но и ты, блть, не мешай. Справедливо?

– Не. Трогай. Ее, – сразу отрезаю по слогам. Стараюсь звучать мирно, но пальцы сами собой сжимаются в кулаки. И мне плевать, насколько это нелогично.

Лина не для него! В конце концов мне ее отец звонит иногда. Я за девочку отвечаю.

– А че ты так впрягаешься? А, ну так она же не родная, да? «Родственница», ага… – Лука подается ко мне рывком, не сильно толкает лбом в лоб. Не сильно, но все равно ощутимо. Скалимся, типа улыбаясь друг другу, а в ушах от адреналина шуметь начинает. – Сам, что ли, на сестричку член положил? И как она? Уже сосет тебе «по-родственному»?

Это финиш. У меня от его слов забрало падает.

Рязанцев сегодня весь вечер выпрашивает, и это отличный момент для того, чтобы дать ему то, на что он так активно нарывается.

– Ща ты у меня сам отсосешь, идиот, – рычу, хватая его левой рукой за грудки, чтобы не увернулся.

Пригибаюсь, видя периферийным зрением летящий в скулу кулак. Заношу правую руку на хук, но истерично-приказной вопль «Хватит! Офигели?!» непонятно откуда взявшейся Сони нас обоих останавливает. Словно сверху вылили ведро холодной воды.

Как по команде поворачиваем головы в сторону Софии и замираем. Этой пары секунд хватает, чтобы подоспевший Семен вклинился между мной и Рязанцевым и отшвырнул нас в разные стороны.

– Э, какого хера, Ким?! Не лезь! – возмущается Лука и кидается обратно в мою сторону, но натыкается на выставленную вперед ладонь рычащего на нас Семы:

– Разошлись! Оба!

Рязанцев пытается его обойти, но это бесполезно. Во-первых, у них разные весовые категории, а во-вторых, Ким в отличие от Луки не пренебрегает залом. Потому Рязанцев лишь показывает мне фак и испепеляет меня взглядом поверх широкой Семкиной спины.

Возвращаю ему неприличный жест и отхожу. На хер…Надо успокоиться… Это какой-то бред…

Уперевшись ладонями в колени и тяже дыша, наблюдаю, как Сонькины шпильки цокают по щербатому асфальту в нашу сторону.

– Что вы устроили?! – рычит она. Вскидываю лицо и смотрю в красивое и ухоженное ее лицо. Моего взгляда София избегает. Демонстративно к брату идет и только к нему обращается.

Мне должно быть по хер на это, однако иррационально задевает. Я терпеть не могу игры в игнор, и Рязанцева прекрасно об этом осведомлена. Раздраженно поджимаю губы, сплевываю кисловатую горечь во рту от всего этого дерьма.

Боковым зрением вычленяю фигурку Лины. Она стоит в стороне, обнимает руками свои худенькие плечи и смотрит на нас совершенно круглыми ошалелыми глазами. Зайцева явно в шоке от нас. А ведь я ей говорил, что нечего переться сюда… От того, что девчонку перепугали, во рту становится еще гаже.

– Что опять не поделили?! Как петухи! – Соня эмоционально всплескивает руками, подойдя к брату, и несильно толкает его в плечо, чтобы привести в чувство – Посмотри на меня, – требовательно произносит она, щурится, а потом закатывает глаза. – Лука, я сдам тебя отцу, ты понял?! Тебе уже в рехаб пора!

– Не сдашь, сестренка. Мы в одной упряжке, забыла? Ведь мне тоже есть, что ему рассказать, – скалится в ответ Рязань и выразительно кивает в мою сторону, намекая, что сдаст нас родакам. Хотя рассказывать, по сути, уже и нечего, но даже сам факт того, что Соня находится в метре от меня и это не в стенах университета, способен лишить ее месячного содержания. Поэтому София лишь сверлит брата гневным взглядом и недовольно поджимает губы.

Лука насмешливо выгибает бровь. Ничья.

– Каким же паршивцем ты иногда бываешь, – тихо цедит сквозь зубы Рязанцева. – Ты же в курсе, что между нами ничего нет. Мы расстались. И только попробуй сказать родителям, что это не так!

– Да мне вообще плевать! – с улыбкой бросает Лука. – Ну трахаетесь и трахайтесь себе на здоровье, только в мои дела не лезь, договор?

– Лука, за базаром следи, – осекаю Рязанцева, скривившись, словно сожрал целый лимон, и на автомате бросаю взгляд в сторону Паулины.

Не знаю, слышала ли она этот разговор или нет, но мне отчего-то чертовски хочется закрыть ей уши.

Все же я – полный кретин, когда решил взять Зайцеву с собой. Это место не для таких нежных девочек. Таких нежных девочек нужно держать дома у себя под боком и бережно трахать…

Охренеть, это я сейчас так подумал?

Лина не двигается с места и смотрит на нас четверых совершенно нечитаемым взглядом.

– А че ты так паришься, а? –  Лука переключается на меня. –  Прямо-таки пасешь свою «сестричку», – фыркает насмешливо он. – Сразу бы уже сказал, бро, что застолбил девочку. Я, что, не понял бы? А то молча в морду лезешь с кулаками, – Рязанцев достает из кармана пачку сигарет и выбивает одну, а меня подмывает всю эту пачку запихать ему в рот.

Рязань сегодня, мать твою, в ударе. Что не слово, то в десятку.

– Она живет у меня, придурок, – рычу глухо, косясь на Соню. У той вытягивается лицо, и она впервые за это время вонзает в меня бешеный, полный боли взгляд, заставляющий оправдываться дальше. – И причин достаточно, почему я не хочу, чтобы избалованный мажор, гоняющий и покуривающий всякую дрянь, к домашней девочке подходил.

– Да? А выглядит так, будто ты сам запал на домашнюю девочку, – кидает Лука, щелкая зажигалкой и раскуривая.

– О чем ты, Лука? – голос Сони режет меня по живому.

Блять, Рязанцев …ну какой же ты идиот!

Стреляю в друга таким взглядом, что тот точно распознает мои сигналы и включает дурака в кубе:

– Да мы так… Сонь… – ведет плечом он.

– Паш, это правда? – София переводит внимание на меня. – То есть то, что ты мне говорил в машине, все вранье? Ты и…она?

Губы моей бывшей девушки начинают мелко подрагивать. Она рвано выдыхает, а я мечтаю провалиться сквозь эту гребаную землю. Хочу ее успокоить, хочу опровергнуть всю эту сказанную Лукой дичь, когда вижу боль в Сониных глазах. Эта боль прожигает виной дыру в груди словно кислотой, и я делаю к ней шаг, говоря:

– Сонь…

– Да