Хочу свести тебя с ума - Анна Белинская

Соня резко разворачивается на шпильках и срывается с места. Подлетает к Семену, моему лучшему еще со времен школы другу и, обхватив ладонями его голову, буквально впивается ему в губы, прильнув всем телом и глубоко толкая свой язык ему в рот.

В шоке наблюдаю. В страшном сне я не мог представить себе картину, как моя девушка, и плевать что бывшая, целует взасос моего лучшего друга. А он ее не отталкивает.

Мне казалось, что я готов к тому, что рано или поздно увижу ее с другим. С кем угодно. Кроме Кима.

Глава 24.

Паулина

Я стою на месте как прибитая. Как истукан. Смотрю на Пашу, а в груди черная дыра разрастается.

Он на меня не смотрит. Кто я такая?

Кто я такая, чтобы на меня смотреть так…как Волков смотрит на Соню, захватившую в плен ее губ и рук обездвиженное тело Семена. Паша застыл с абсолютным выражением шока на красивом лице, и что бы он там не говорил о том, что они расстались и Рязанцева в прошлом, – к черту! К черту все, что он мне говорил, ведь и гадать не нужно – он ревнует ее. Ревнует девушку, с которой, как сказал Лука, периодически «трахается». У Паши на лице написано, как ему больно на это смотреть, а мне тоже больно! Мне дико больно понимать, что она ему до сих пор дорога!

Я не понимаю себя, не понимаю того, что чувствую, но меня словно предали. Словно выбросили под дождь, в шторм и без одежды.

– Нихуя себе! – насмешливый возглас, а следом громкий свист вынуждает нас всех повернуть головы на источник этих звуков.

Соня отрывается от ошалевшего Семена и смотрит туда же, куда смотрят все – на внезапно появившуюся компанию парней.

– А че, так можно? – с насмешкой обращается к Рязанцевой парень, в котором я узнаю того самого лысого, которого видела первого сентября на аллеи университета. – Слышь, киска, если уж по рукам после слесаря своего пошла, то, может, лучше меня засосешь? Бросай шваль эту, гоу с нами, красавица.

Он нахально ухмыляется, сунув руки в карманы ветровки и гоняя между губ кончик зубочистки. Рядом с ним отвратительно гогочут три парня, двое из них мне тоже знакомы.

– Что? – оскорбленно ахает Соня.

– Че ты сказал? – Лука делает вперед шаг, вытянув шею как гусь. Его побагровевшее лицо вмиг искажается гримасой озлобленности, которая режет лоб вертикальной складкой.

– Это кто тут пропищал? Сыкло и очкун Лукашик?! – усмехнувшись и перекатив во рту зубочистку, лысый сплевывает ее на землю. – Рязань, а ты че с тотализатора снялся? Испугался, малыш? Так и знал, что ты сольешься, – тянет с наигранным разочарованием.

– Ща ты у меня сам сольешься, мудила. Надеюсь, ты успел сохраниться, – рычит Рязанцев и одним стремительным движением нападает на него.

Если атмосфера вокруг и до этого момента была накаленной, то сейчас она буквально взрывается агрессией и тестостероном, как термическая многотонная бомба. Мне хочется зажать ладонями уши, зажмуриться и переместиться в любое другое место, но вместо этого я шокировано во все глаза наблюдаю, как Лука со звериным рыком впечатывает кулак в подбородок лысого, а Семен с Пашкой, не сговариваясь, рвутся за ним и натыкаются на преграду из трех парней.

Секунда, и уже ничего не разобрать в этом бешеном, злом клубке тел, в который они превращаются. Заметив начавшуюся драку, люди вокруг начинают орать, многие кидаются разнимать дерущихся, но в итоге лишь присоединяются к побоищу.

Голоса, ругательства, визги и крики оглушают. Я знаю, что должна спасаться. Должна защитить себя, но мои ноги меня не слушаются, а тело сковало первобытным ледяным страхом.

Я смотрю на происходящее словно извне, как в замедленной съемке. Вижу, как рядом со мной мужик поднимает с земли палку и замахивается ею сразу наотмашь. Его противник, матерясь и ругаясь, отпрыгивает подальше и всем свои телом наваливается на меня. Наступает мне на ногу, по ощущениям не оставляя в ступне ни одной целой косточки, пихает локтем в живот, когда пытается удержать равновесие. Он что-то орет. Мне или на меня. Размахивает руками. Я уже ничего не могу разобрать, ведь так оглушена болью и выбитым из тела дыханием, что не в состоянии сориентироваться.

Неожиданно меня хватают за рукав кофты и рывком оттягивают в сторону.

– Проснись! – пронзительный голос Сони выдергивает из ступора.

Ошалело кошусь на девушку, которая на меня даже не смотрит. Рязанцева делает шаг в сторону, будто только что не она выдернула меня из эпицентра этого разрастающегося агрессивного месива, и в этот момент понимаю, как мне могло достаться из-за моей нерасторопности.

Поверить не могу, что Соня мне помогла…

Я дергаюсь к ней, чтобы поблагодарить, но внезапно все резко прекращается. Появившиеся какие-то мужчины постарше в два счета раскидывают десяток парней в стороны словно нашкодивших котят.

– Дисквалифицированы! Оба! На месяц! – в бешенстве орет один из них, высокий и худой, и я узнаю в нем букмекера, который к нам подходил.

– Бля, Ян, ты прикалываешься? – недовольно рычит Лука, небрежно вытирая ладонью кровавую юшку, бегущую из распухшего носа. – Это я вообще-то место нам выбил!

– Да мне по херу, Рязань, мне проблемы с ментами из-за вас не нужны! Правила есть правила! В другом месте хоть убейте друг друга, но не здесь!

– Ой, да и пошел ты, Янчик, задолбал уже детский сад ваш. Я к Михею в лигу пойду, – хрипит лысый, согнувшись. Упирается ладонями в колени и смачно сплевывает на землю. Его правый глаз стремительно заплывает, челюсть слева стесана.

– Череп, вали куда хочешь, по херу, – отмахивается от него букмекер. – Все, разошлись.

Толпа вокруг тут же начинает стремительно редеть. Лысый и его приятели испаряются так же быстро, как появились. Паша подходит к Луке и начинает тихо, но очень возбужденно ему что-то говорить, размахивая руками. К ним подтягивается Семен. Парни стоят своим кружком и шепчутся, потирая побитые места в то время, как я стою одна, крепко обняв себя руками, дрожу от переизбытка ядовитого адреналина в крови и совершенно не представляю, что делать дальше.

Меня трясет крупной дрожью. Колошматит так, что зубы друг о друга стучат. Хочу поскорее убраться отсюда. Куда угодно, лишь бы не стоять столбом одной на этом пустыре. Озираюсь по сторонам и даже Соню не нахожу.

Я безумно жалею, что напросилась поехать сюда у Паши. Его жизнь оказалась