Пленница Повелителя Василисков - Эмили Гунн

Он помнит, каким был ее взор тогда. Гордым, решительным, едва ли не ненавидящим! И ни капли сожаления. Девочка точно знала, что несет ему в своих нежных ручках.

А сейчас в ее распахнутых глазках, устремленных на Адиллатисса, столько уничижительного упрека, обвинения. Будто это он пытался ее сморить в жутких конвульсиях, а не она его!

Будто это он, а не его девочка, его вкусная малышка, в первое же утро после их сладостной ночи побежала искать покровителя. И в ком?? В его друге… нет, в предателе, которого Адиллатисс много лет считал чуть ли не братом!

Однако с Амто он разберется позже. Его участь уже предопределена. Жестокая и неумолимая.

Только сначала Адиллатисс хочет посмотреть в глаза своего неизменного приятеля. Того, кто, по Солнечной насмешке рока, смог исхитрится до самой коварной измены.

И ради чего? Власти, которая ему никогда не светит никакими путями звезд?

И которой у того и так было в избытке благодаря доверию Повелителя Василисков.

Или… неужели ради девочки?.. Да, есть предположение, что она, Дарованная. Василиск даже сказал бы - почти наверняка, дарованная.Та, что бывает послана в мир Василисков реже ливневых дождей.

Адиллатисс ощутил это еще тогда, впервые прикоснувшись к ней. И от проницательного взора правителя не скрылось, что и Амто приметил ее необыкновенность. Потому-то Адиллатисс и осадил бывшего приятеля, молниеносным словом присвоив девчонку себе.

Кто же мог подумать, что Амтомас способен ударить в спину?! Пусть даже и ради девочки-всесилия? Малышки, в чьих пальчиках сосредоточена вселенская тайна величия?

Однако мотивы, движущие Амтомасом в этом скользком направлении, остаются во мраке. Понятно, пришлая не могла знать о древнем законе престолонаследия. Ведь, даже связав себя нерушимыми узами с дарованной, василиску не взойти на вековечный трон империи.

Для коронации нужна еще и кровь. Наследная кровь повелителей прошлого и будущего!

Амтомас же не был потомком старинных династий. И ему следовало понимать, что у него нет шансов властвовать. Или это Адиллатисс чего-то не знает?..

Бледная девочка, прикованная цепями, судорожно дернулась, повиснув на тонких руках. И повелитель вернулся мыслями к происходящему сейчас, прямо перед его изучающим взором отвергнутого властителя.

Поразительно, что и такое оказалось возможным под незыблемым синим небом!

Единственная дева, сумевшая зародить в нем до безумия сильный интерес, предпочла другого. М-да, правду говорят мудрецы, что император повелевает всем, кроме собственной судьбы. Суженую василискам выбирает лишь провидение, указав на ту, что подарит наследника. Высшее счастье, которое может постичь высокого повелителя! И… И не более того…

Адиллатисс вновь скользнул взглядом по крошечной девушке, в ком было заключено столько противоречивого. Ее трепещущие реснички зарождали в душе чувство, ранее не ведомое очерствевшему правителю. Что-то близкое к жалости или к снисхождению, но не оно. Нечто иное, гораздо более глубокое. Прощение? Желание понять поступки пришлой, оказавшейся в чужой среде?

Василиск не хотел давать волю этим странным порывам. Он отвел глаза, придав им отрешенную холодность. Достаточно и того, что он лично снизошел до допроса человечки.

Адиллатисс:

Но хватает меня ненадолго. Маленькая лгунья словно намеренно провоцирует, выводит из равновесия. Мольба в её глазах сменяется вызовом. А дерзость этой девчонки возбуждает еще сильнее покорности.

Она откровенно дразнит меня, вынуждая представлять ее под Амто. Хочется размозжить тому голову за то, что посмел прикоснуться к моему! Но еще непреодолимее желание вжать в себя её крошечное тело и заставить стонать как в ту ночь. Примитивный инстинкт, подбивающий доказать, что я лучше – смешон. Но ничего не могу с собой поделать!

Еще один намек на моего бывшего приятеля и их утехи, и я яростно врываюсь в рот девчонки бешеным поцелуем. Хочется вновь присвоить ее. Заклеймить. Стереть любые упоминания о других.

И эта притворщица отвечает! Вбирает в свой сочный ротик мой раздвоившийся от страсти язык, посасывает его, втягивает мои губы своими. Внезапно чувствую, что она задыхается. Не сообразил, что поза, в которой связали человеческую девочку, не дает ей правильно дышать. И больше не сдерживая порывов, приподнимаю её за упругую задницу, с наслаждением вдавливая малышку в себя.

Она настолько сладкая, что на пару мгновений я теряю управление над собственным телом. Нижняя плоть тверже камня и вот-вот удвоится в желании окончательно сделать девочку своей.

И тут до меня запоздало доходит, что это возможно. Всё еще возможно сделать эту крошку СВОЕЙ! Потому что я не чувствую в ее слюне феромонов Амто. Что бы этот ублюдок с ней не творил, но он точно не целовал МОЮ девочку!

Глава 17. Лиза.

Лиза.

Адиллатисс продолжает прижимать меня к себе крупной ладонью, которую я ощущаю будоражащим жаром под попкой, а вторую поднимает к моим рукам, подвешенным над головой. Василиск что-то дергает наверху и с силой тянет.

Вскрикиваю от боли, когда резко рвутся цепи, задевая чувствительную кожу. А уже в следующую секунду горячая ладонь, поддерживающая меня, исчезает. И я стою только на своих ногах, затекших от неизменной позы. Они настолько слабы, что я не удерживаюсь и, пошатнувшись, падаю на каменный пол темницы. Колени ощутимо царапает об холодную твердость.

Но Адиллатисс не спешит поднимать меня. Так и валяюсь фактически на коленях перед Повелителем Василисков. Дышать тоже непросто. Хочется захватить как можно больше воздуха, будто им можно запастись на случай, если меня вновь лишат возможности нормально дышать.

Вскидываю глаза на неподвижно возвышающегося надо мной гиганта. Сейчас он мне кажется именно таким. Огромным, опасным, непредсказуемым.

Настроение Адиллатисса меняется так молниеносно, что я не успею среагировать. Перегруппироваться и сообразить, как вести себя с ним в следующую минуту.

- Покушение на члена императорской семьи карается смертью в долгих муках, - бесстрастным тоном произносит он вдруг страшный приговор. – Но Великое Солнце смилостивилось над тобой, пришлая. До своего злонамеренного поступка ты успела стать моей, - обозначает этим Адиллатисс, что помилование исходит не от него самого, а благодаря нечаянному вмешательству судьбы. – Амтомас не успел осквернить тебя своим зловонным поцелуем. А потому я приму волю Солнца и возьму тебя в свои личные рабыни.

- Поднимись, - следует за этим сухой приказ.

Подчиняюсь, медленно вставая на все еще трясущиеся ноги.

«Оу! – проносится в моем мозгу целый фейерверк выводов и эмоций. – Поцелуи тут, получается, важнее секса!" - почему-то первая мысль не о жизни и смерти. И только