Таточка - Татьяна Стародубцева

полевой жены, я как серая мышка. – Тут я, конечно, лукавила, совсем уж серой мышкой себя никогда не считала, да, не первая красавица, но и не уродина. Мои ухажёры видели во мне далеко не внешность и не фигуру. Хотя вот что-что, а фигура действительно шикарная. Тут не поспоришь.

И вот настал день прощания.

Мама очень серьёзно отнеслась к моим сборам, собрала две сумки продуктов, тёплых вещей, отдала свою беличью шубу. Сверху ещё одела тулуп.

В момент прощания меня прорвало, теперь я уже осознала, куда и зачем я еду. Мы посидели немного на дорожку, и пошли на улицу к площади где нас ждал извозчик. Я обняла мать, и руки как будто свело, так тяжело было её отпускать из своих объятий, вспомнились детские годы, когда она заплетала косички, нежно поглаживая тёплыми руками, её поцелуи в макушку, её забота и ранние подъёмы, когда хотелось спать, а она будила в школу. Как бы всё это вернуть назад и ещё немного понежиться в безоблачном детстве?

– Доченька, береги себя, ты у нас с отцом одна, ты наше сокровище…

Мать разрыдалась, всё ещё не отпуская меня от себя, нежно, как в детстве, поглаживая меня по голове и плечам.

Извозчик присвистнул, и мы тронулись в путь. Днём ехали, а ночью нас ютили у себя крестьяне из деревень. Все были очень гостеприимные и милые, кормили, поили, согревали, укладывали спать на печь.

И вот доехали до Бугульмы, там нас ждал уже поезд до Москвы.

Перед нами проплывали разные пейзажи, я до сих пор не устаю удивляться богатству нашей природы. Пробегали лисы, зайцы, пока мы ехали, успевали полюбоваться красотами.

Мы весело болтали, как будто бы ехали совсем не на войну. Да я о плохом совсем не хотелось думать. Наверное, это издержки молодости – не видеть страшного, очевидного, сознание как будто всё замыливает, кажется, ты Бессмертный.

Каждая из нас, которая ехала в этом эшелоне, твёрдо была уверена в своей неповторимости в своём бесценном вкладе в будущее страны. Наверное, нас воспитывали, что в стране не может быть какого-то ненужного человека так же, как и на заводе не может быть лишнего винтика. Кто-то стоит у станка и делает, вроде бы казалось, дурацкие детальки, а по факту без этой детальки трактор не сможет поехать. Так и на войне, нет ненужного человека, один стоит у станка делает детали, из которых потом собирают оружие, кто-то проверяет качество сборки, на следующем этапе идёт транспортировка до нужного места. Наконец, пройдя такой долгий путь, оружие попадает к бойцу. Уборщик, который убирает на заводе, делать воздух свежий, помогает работникам у станка лучше себя чувствовать, а соответственно больше успевать и укладываться в режим.

Казалось бы, чем женщина может быть полезна на фронте? Разве можно размышлять такими банальными идеями только о полевых жёнах. Хотя даже и в этом есть смысл – для какого-то солдата это будет большим стимулом в бою остаться в живых, для кого-то это может сыграть совсем не на руку, затуманить разум и отвлечь от серьёзных боевых задач. Если же рассматривать с профессиональной точки зрения, женская роль на фронте может быть очень ценна. Кто как не медсестра придёт и утешит больного. Кто как не женская рука аккуратно перевяжет рану.

По приезду в Москву, нас отправили в Красные казармы, там началось распределение, и меня отправили на Зенитную батарею. К моему великому сожалению, подстригли под мальчика, одели шинель до пола и дали большую шапку.

Офицеры, которые были в этой батарее, всего-то на год старше меня. Ох, они смеялись надо мной. То ли из-за маленького роста, то ли из-за моего вида в этой огромной шинели.

– Ну и куда же тебя ставить? На дальномер, что ли? – Предположил один шутник.

– Ставьте куда посложнее, всё-таки с института, справлюсь.

Они еще больше стали хохотать.

– Мы тебе специальную скамеечку сделаем, а то не дотянешься.

«Какие дурачки!» – Думала я про себя. – «Может, я вообще служить не буду, такой мороз, как выстоять на нём?!»

Я получила военную специальность прибориста наведения. В мои обязанности входило определение курса цели, высоты полёта и прочих параметров, которые я передавала зенитчикам. Таким образом, мы и другие прибористки – подруги по отделению определяли координаты самолётов, а зенитчики, получив от нас данные, командовали: «Батарея, огонь!». Мне и правда сделали скамеечку, чтобы было удобнее смотреть показания.

Баллистический преобразователь – кто бы мне сказал хотя бы год назад, что это такое, и что я буду с ним работать, я, наверное, не поверила бы. В нашем строю было 12 девушек. Все красавицы, умницы. Со всеми были тёплые дружеские отношения. Особенно хорошо общалась с Томочкой из Пскова, она была такого же возраста, как и я.

В полевых условиях, вдали от домашних забот, мы становились настоящими сестрами по оружию. Каждый день приносил новые вызовы, и мы учили друг друга, делились опытом и смеялись над сложностями. Каждый раз, когда я садилась за свой прибор, я чувствовала ответственность не только за себя, но и за своих товарищей. От правильности моих расчётов зависела жизнь людей, находившихся на передовой.

С начальником тыла, Чичвариным, я быстро нашла общий язык, хотя он больше любил выражаться на нецензурном языке. Придумали ему заменители некоторых ругательств. В очередной раз, стоя около зенитной батареи и раздавая указания, матюгнулся так, что аж солдаты покраснели. Я ему подмигнула:

– Сергей Викторович…

– Родионова, ёшкин твою двадцать! Карандаш бери и снимай заново показания!

Девчонки рядом захохотали, и с тех пор мы его так и звали – Ёшкин твою двадцать.

Весёлый был командир, характер горячий, но быстро отходчивый. К нам, девчонкам относился очень уважительно. Иногда, вечером сидел около блиндажа, курил свой беломор, с грустью смотрел на нас и приговаривал:

– Эх, девчата! Закончится война, как натанцуемся с вами! Найдём вам женихов, к каждой на свадьбу приеду, вот клянусь! Особенно к этой – командирше, ёшкин твою двадцать. – Кивал в мою сторону головой и смеялся.

– Сергей Викторович, а вы не обижайтесь. Я же на преподавателя училась, на вас тренируюсь.

– Ну да, ну да, Таточка! Ты будешь хорошим учителем. Историк?

– Да, по истории. Интересно, знаете, что? Как об этой войне будут писать через десятки лет. Как будут помнить…

– Вспомни мои слова, эта война будет долго отзываться в сердцах людей. И ты будешь рассказывать на своих уроках, какие герои жили в это время, как не боялись холода, голода, смерти – шли на врага