Жаркий приказ босса - Саша Девятова

Чтобы снова пережить эту боль потери? Чтобы снова однажды проснуться в пустой постели? — он качает головой. — Я нашёл другой выход. Работа. Минимализм в общении. Мимолётные связи, которые ничего не значат. Это было безопасно. Но это была не жизнь. Это было существование в режиме ожидания… конца.

Он поворачивается ко мне, и его глаза, налитые болью, ищут в моём взгляде понимание.

— А потом появилась ты. С твоим упрямством, твоим умом, твоими глазами, в которых нет ни капли фальши. Ты вломилась в моё безопасное, мёртвое пространство как ураган. И я испугался. Испугался так, что готов был сломать всё, лишь бы оттолкнуть тебя, вернуть всё как было. Потому что желать тебя — значит снова согласиться на риск. На возможность этой адской боли.

Он замолкает, и тишину заполняет только шум моря. Я поднимаю руку и касаюсь его щеки, проводя пальцем по жёсткой щетине.

— Я не Лена, — тихо говорю я. — И ты не тот испуганный молодой парень, которым был тогда. Мы не можем гарантировать друг другу завтрашний день. Никто не может. Мы можем гарантировать только сегодня. Этот закат. Эту минуту.

Он закрывает глаза, прижимая свою ладонь к моей руке на его щеке. Кажется, всё его тело вздрогнуло от какого-то внутреннего освобождения.

— Я знаю, — выдыхает он. — Я созрел. Я больше не хочу прятаться. Я устал от одиночества. Я скучаю по… по простым вещам. По тихим вечерам. По взгляду, в котором можно утонуть. По искренности. Я хочу попробовать. С тобой. Если ты… если ты готова принять всё это. Моё прошлое. Мои страхи. Все мои трещины.

В его голосе — не мольба, а достоинство человека, который прошёл через ад и нашёл в себе силы сделать выбор в пользу жизни.

Я не отвечаю словами. Я приподнимаюсь и мягко, очень бережно, прикасаюсь губами к его губам. Это не страстный поцелуй. Это печать. Обещание. Принятие.

Когда я отдаляюсь, в его глазах стоят слёзы. Он не стыдится их. Он смотрит на меня, и в его взгляде я впервые вижу не бурю, а тихий, беззащитный мир. Он обнимает меня за плечи, и я прижимаюсь к нему, слушая, как его сердце бьётся в такт прибою. Мы сидим так, может, пять минут, может, полчаса. Время теряет смысл.

И вот из кармана его брюк, раздаётся резкий, настойчивый виброзвонок. Звук такой чужеродный в этой идиллии, что я вздрагиваю. Павел напрягается всем телом. Его плечи, только что расслабленные, снова становятся жёсткими. Он не двигается несколько секунд, словно надеясь, что звонок прекратится. Но он не прекращается. Требуя ответа.

Павел медленно, с неохотой, отпускает меня.

— Прости, — хрипло говорит он. — Это… это аудиторы. Я должен.

Он достаёт телефон, и его лицо меняется. Исчезает уязвимость, мягкость. Взгляд становится собранным, острым, каким я видела его на тысячах совещаний. Он — Павел Демидов.

— Алло? — его голос снова обретает стальные нотки, но я слышу в нём усталость.

Он слушает, и его брови медленно сходятся. Я вижу, как загораются жёсткие огоньки в глубине глаз.

— Да, я вас слушаю… Понятно. Нашли? Серьёзные суммы? Хорошо. Присылайте всё на почту. Через час на связи.

Он кладёт телефон на песок и проводит рукой по лицу. Возвращается ко мне, но прежней лёгкости уже нет. Между нами висит тень того звонка.

— Главный бухгалтер, — коротко говорит он. — Провела несколько крупных операций, которые я не санкционировал. Вывели деньги через фирмы-однодневки.

Он смотрит на меня, и в его глазах я вижу смесь досады, злости и… извинения. Извинения за то, что реальность так грубо ворвалась в наш хрупкий мир.

— Мне нужно заняться этим. Сейчас.

Я киваю понимая. Его империя, которую он строил все эти годы, дала трещину. И он не может это игнорировать. Он снова начальник, босс, несущий ответственность.

— Я понимаю, — тихо говорю я.

Он берёт мою руку, и его пальцы сжимают её с новой силой — не нежностью, а необходимостью ощутить связь с тем, что стало вдруг важнее любых денег.

— Это ничего не меняет, Вика. Ничего. Понимаешь?

Но в воздухе уже висит невысказанный вопрос: а сможет ли он совместить эту новую, хрупкую часть себя с той железной необходимостью, которой является его работа? Сможем ли мы?

глава 31

По возвращении в номер начинается такая круговерть, что мы забываем про всё остальное. Павлу шлют кучи сканов, скринов, таблиц с выделенными правками, в общем, огромную кипу доказательств виновности, которые нашлись во время проверки. Я вижу всё то, что видит он, и удивляюсь тому, как Ирина Борисовна, такая серьёзная и правильная женщина, смогла на такое пойти.

— Это обязательно? Не потерпит ещё несколько дней? Давайте ограничим доступы, я дам задание айтишникам. Почему? Чёрт! Хорошо, я понял, как только возьму билет, сразу отпишусь, конец связи.

Павел поворачивается ко мне лицом, устало трёт переносицу и грустно произносит:

— Извини, Вик, но поездку придётся прервать, — я вижу в его глазах искреннее сожаление, но, видимо, в только что состоявшемся телефонном звонке были действительно веские доводы.

— Я понимаю, — киваю я, — там настолько всё серьёзно?

— Да, выяснились новые обстоятельства, придётся лететь в Москву. Извини, что мы не успели искупаться в море под луной, — его взгляд на мгновение смягчается, Павел берёт меня пальцами за подбородок и приподнимает лицо так, чтобы я смотрела ему прямо в глаза. — Пообещай мне, что обязательно сделаешь это позже, обещаешь?

Странная, конечно, просьба, но в принципе для меня ненапряжная. Отвечаю согласием и получаю лёгкий поцелуй-печать в губы в ответ.

— Я уже привыкаю, видишь? — тихо произносит Паша, сгребая меня в охапку и крепко прижимая к своей груди. — Не сочти это за оскорбление, но я очень рад, что ты появилась в моей жизни именно сейчас. Если бы я встретил эту ситуацию один, я бы всех разнёс к чертям, а с тобой мне не страшно. Так спокойно, я словно знаю, что всё вынесу, и даже если пойдёт под откос, всё равно вырулю. Никому тебя не отдам.

Это новое признание обезоруживает меня, внутри поселяется состояние приподнятого кружения, так хорошо, что уже не волнуют никакие происшествия, меня словно поставили за крепкую стену и сказали: «Теперь, Викуля, ты в безопасности». Приятное ощущение.

Павел