Призрак дождя - Маргарита Дюжева

что? Ей то холодно, то жарко. Она то раскутывается, то начинает трястись и стучать зубами. Нельзя ей на улицу, застудите ее еще сильнее. Она и так слабенькая, не знаю, как пережила столкновение с морем. Вот температуру собьем, тогда и погуляет.

Смысл в ее словах определённо имелся, но мне все равно было не по себе оттого насколько бледной и изнеможденной выглядела незваная гостья. Будто почувствовав мой взгляд, она, не просыпаясь, отвернулась на другой бок, и с худенького плечика сползло одеяло, обнажая неприглядного вида синяк. Вчера его не было. Я точно знаю, потому что стоял над ней полночи и не мог оторваться от молочно-белой кожи.

— Что это?

Роззи сморщилась, будто откусила кислого яблока, и отведя взгляд невнятно пробурчала:

— Ушиблась где-то.

Я даже знаю где... В каменном парке, когда один болван увидел багрянец в жемчуге и потерял голову от страха.

Теперь, стоя возле изголовья кровати, я чувствовал себя виноватым за то, что накануне был так груб с ней. Откуда ей было знать о важности жемчужины, и о том, что за всем этим скрывается? Просто любопытная девчонка, которую коварный случай привел в запретную часть драконьего парка.

Я готов признать свою вину и извиниться, но для этого Мина должна была придти в себя.

— Не будите ее, — прошептала Роззи, заботливо поглаживая девушку по волосам, — во сне силы быстрее восстанавливаются.

— Чем ты ее лечишь?

— Так вот же, — она стянула со столика накрахмаленное полотенце и продемонстрировала вереницу бутылочек, — это от жара, это от ломоты, от простуды, это от ушибов, и еще для общего укрепления.

Привычный набор снадобий от заботливой Роззи. Сколько себя помню, стоило только приехать на Рейнер-Бэй и чихнуть, как она тут же появлялась с целым ворохом склянок и непоколебим желанием вылечить всех и каждого.

У Мины нет шансов не поправиться. Можно не переживать.

— Держи меня в курсе, — распорядился я и ушел, потому что находиться в комнате, насквозь пропитанной горьким запахом трав, было тяжело.

Не зная, чем себя занять я снова отправился в каменный парк. Прошел между рядов безжизненных статуй предков и остановился перед своей. Еще живой, но уже не такой как прежде. Отпечатки Мининых ладоней стали темнее, а жемчужина под ними наоборот приобрела более светлый оттенок, и глубоко внутри нее пульсировала алая сердцевина.

Может она просыпается?

Эта версия была притягательной, но не имеющей ничего общего с действительностью, потому что я не испытывал ровным счетом ничего. Ни приближения зверя, ни каких-то изменений внутри себя, ни всплеска сил. Все как прежде. Как вчера, как позавчера, как за неделю до этого момента, за год, за два.

Даже наоборот накатывала удрученная апатия вместе с желанием махнуть на все рукой, уехать с острова и больше не возвращаться сюда, не бередить душу напрасными надеждами и осознанием собственного бессилия.

Погода еще эта, будь она неладна!

Сколько уже можно греметь и нагнетать, сгоняя к острову все тучи Ютории? Уж ливануло бы так, что за стеной дождя скрылся весь мир, а потом вернулось солнце. Что угодно, но только не эти нескончаемые серые клубы над головой, разрываемые белыми всполохами молний, и постоянный гул грома.

На моей памяти впервые такое, чтобы месяцами напролет не было ни одного ясного дня, и при этом земля трескалась нехватки влаги. И творилось это только здесь, на островах. Большая Земля жила как обычно и таких сложностей не знала.

Мне было некуда идти и нечем заняться. Поэтому я привычно опустился на землю возле лап своего дракона, привалился к нему спиной и уставился вдаль, туда, где тучи были еще темнее, чем над Рэйнер-Бэй.

Там, среди тяжелых волн Седого Моря притаились другие острова, которым тоже приходилось несладко. Большинство из них настолько малы и неуютны, что остались необитаемыми, но были и вполне приличные, на которых раскинулись целые поселения, разводили скот и возделывали поля.

С одного из этих островов и сбежала Мина.

Ее образ преследовал меня. Я должен был настроиться на призыв дракона и пробуждение древних сил, а вместо придавался размышлениям о том, как там она. Все еще спит? Или сердобольная Роззи разбудила, чтобы накормить и дать лекарства? Могу я чем-нибудь помочь?

Запрокинув голову, я уставился на опороченную жемчужину и с надсадой выдохнул.

Глупец. Какая разница, как себя чувствует едва знакомая девчонка, когда на кону стоит возрождение рода?

Глава 9.3

К вечеру ее состояние не улучшилось. Жар разошелся еще сильнее, и Роззи пришлось обтирать худое, пылающее тело очередной вонючей настойкой.

— Что ж ты слабая такая? — причитала она в очередной раз прикладывая влажную тряпку к горячему лбу, — уже столько микстуры влила и снадобий, что и мужика на ноги можно было бы поставить, а эта все чахнет. А ну-ка марш отсюда!

Последнее — это уже нам. Бен-младший то и дело ошивался возле спальни Мины, мне тоже там как медом намазано. Даже хмурый смотритель замка Бен-старший и то время от времени появлялся на пороге и хмуро смотрел за тем, как его жена хлопочет над бледной девушкой.

— Может, дело не в море? — как-то раз выдал он, — может, она сама по себе больная, и привезла с собой неведомую хворь на наш остров?

— Сам ты хворь, — цыкнула на него жена, — иди уже отсюда. От твоей хмурой физиономии даже у меня температура поднимается.

Не знаю почему, но слабость гостьи резала меня по живому. Будто не ее, а меня эта самая хворь скручивала и не давала нормально спать по ночам. Я просыпался по сто раз и шел проверять, все ли в порядке, а иногда, невзирая на причитания старой Роззи оставался на ночь в комнате.

— Хозяин, — устало вздыхала она, — зачем вам тут сидеть? Спит девчонка, я контролирую…или не доверяете?

— Доверяю, — соглашался и выпроваживал ее из комнаты.

Кто бы еще мне самому объяснил, зачем я это делал. Оно накатывало само, волнами. Иногда сходило на нет и я занимался своими делами, не испытывая раздирающего волнения за Мину, а иногда скручивало так, что рвался обратно, выпроваживал всех, кто в тот момент был рядом, и сидел на кресле возле кровати, не сводя взгляда с бледного лица и трепещущих ресниц. Ни дать, ни взять дракон, чахнувший над своим сокровищем.

Жемчужина тоже чудила. Иногда казалось, что вот-вот вернется к прежнему спокойному