Жена для виконта-отступника - Елена Филимонова

опору, но и сама хотела быть полезной. — Нет, — ответил он жестко. — Тогда и ты окажешься под ударом, а я этого не допущу. — Ричард обошел стол и сел рядом со мной. — И больше никогда не проси меня об этом.

— Поздно. Я втянулась в это, когда стала твоей женой.

Я не жалела, что все так сложилось. За четыре месяца нашего брака Фитфилд-Холл стал моим домом — мне очень нравилась Маргарет, и я совершенно искренне привязалась к маленькой Анне. Что же касалось Ричарда, то мне было сложно описать свои чувства к нему — в последнее время мы отлично понимали друг друга, он был нежен со мной, правда, ровно настолько, насколько позволял его характер и, пожалуй, я могла бы сказать, что довольна своей нынешней жизнью.

— Да, в этом плане я не оправдал твоих надежд, — признал Ричард.

— Не говори так. — Мне не хотелось, чтобы он думал, будто я сожалею о своем решении. — Когда-то и мы с Эбигейл были сторонниками прежней веры.

— Ими были почти все, — сказал Ричард с усмешкой. — Покойный король крайне скверно провел реформу, но свои плоды она дала. Не думай, будто я плохо отношусь к новым традициям. Вовсе нет. Но зачем враждовать, если и те и другие верят в одних и тех же богов?

За такие слова на кострах погибло немало добрых людей.

— Многие думают, что так и будет, если трон перейдет сестре Беренгарии. — Об этом говорила и тетушка. Всегда шепотом и только тогда, когда мы были наедине.

Я ничего не знала о младшей дочери короля, но в любом случае было бы опрометчиво надеяться, на чудо. Кто знает, что она за человек, или не станет ли хуже, если страна перейдет в ее руки?

— А что ты об этом думаешь? — спросил Ричард и внимательно посмотрел на меня.

— Ничего не думаю. Для этого надо разбираться в политике, а я не сведуща в этом вопросе. Мне хочется лишь безопасности. Для всех нас. Поэтому я прошу тебя, Ричард, будь осторожен.

Он обошел стол и присел рядом со мной.

— Ты действительно переживаешь за меня, Лиз?

После предательства жены он, очевидно, настолько привык не доверять людям, что не верил, будто кто-то может искренне беспокоиться о нем. Но это было так — Ричард стал мне дорог, и я не хотела, чтобы он попал в беду.

— Да, — я ласково коснулась его колючей щеки. — Поэтому, умоляю тебя, не делай глупостей.

Он накрыл мою руку своей и улыбнулся:

— Моя жена считает меня глупым. Даже не знаю, злиться на тебя или нет.

— Это бессмысленно, — я пожала плечами. — Ты же сам хотел, чтобы я говорила тебе только правду. Но я не считаю тебя глупым. А вот, вспыльчивым — да.

* * *

Подошел к концу февраль. Зима выдалась холоднее прежней, но закончилась раньше обычного — уже в начале месяца снег растаял окончательно, что нетипично для севера страны, где он лежал до конца месяца.

В первых числах марта зарядили дожди — дороги превратились в грязное месиво, экипажи проваливались в ямы, напрочь увязая в глубоких лужах, и по этой причине мы не покидали Фитфилд-Холл без особой нужды. Правда, один раз, все же отправились навестить Хоттонов: Магдален подарила Вильгельму долгожданного сына, но разрешение от бремени едва не стоило ей жизни, и лишь усилиями местного врача моей новой подруге удалось выкарабкаться.

Как только пришло известие о том, что Магдален окрепла, я уговорила Ричарда отпустить меня в Хоттон-Мэнор. Маргарет и Анна, скучающие в четырех стенах, тоже вызвались ехать. Мы решили отказаться от экипажа и отправились верхом.

До замка добрались без приключений, проведали Магдален и Вильгельма, познакомились с их новорожденным сыном, и в целом хорошо провели время. Неприятность постигла нас на обратном пути — когда до Фитфилд-Холла оставалось меньше полутора миль, лошадь, на которой ехала Маргарет, оступилась и угодила передним копытом в глубокую яму. Золовка не удержалась в седле, рухнула наземь и сломала руку.

— Ничего, ничего, леди Маргарет, — успокоил ее наш лекарь, после того как соорудил деревянную колодку. — Жить будете.

Перелом был открытый, и, во избежание заражения, конструкцию надлежало снимать дважды в день и обрабатывать шов специальной мазью, а после накладывать чистую повязку.

Маргарет лежала на кровати в своей комнате и скалилась от боли. В тот момент я не могла не восхититься ею — бедная женщина испытывала настоящие муки, но держалась и даже сохранила свое обычное чувство юмора.

— Насколько все плохо? — спросил Ричард, когда мы втроем оставили ее отдыхать на попечении моей верной Брайди.

Он явно нервничал, хоть и не показывал этого, но я знала, как сильно Ричарда был привязан к старшей кузине.

— Могло быть и хуже, господин. Переломы дело, конечно, опасное, но в данном случае я уверен, мы сможем избежать трагических последствий. От вас же требуется обеспечить ей покой и надлежащий уход.

На практике это оказалось трудно. Маргарет, с ее неумной жаждой деятельности, уже через две недели, когда боли утихли, стремилась вернуться к делам, и один раз мы даже поссорились по этому поводу.

— До чего же ты несносна! — в сердцах крикнула я, застав ее на конюшне.

Маргарет вычесывала гриву своей любимицы, гнедой кобылы.

Она души не чаяла в этой лошади и лично следила за ней, не доверяя конюху, который, между прочим, прекрасно справлялся с обязанностями.

— Ну, уж это не твое дело, Элизабет, — так же разгневанно бросила она. — Будь твоя воля, ты бы и вовсе заперла меня в комнате.

— Чувствую, именно это мне и придется сделать. Хочешь заработать гангрену и остаться без руки?

— Ступай-ка лучше в дом и займись вышиванием, дорогая, — посоветовала она и собралась вернуться к своему занятию, но, развернувшись, ударилась больной рукой о стену денника и взвыла от боли. — Вот, дьявол!

Набожный конюх, услышав ругательство из уст хозяйки, торопливо зашептал молитву.

— Проклятье, Маргарет! — я подскочила к ней. — Оставь это. — Я забрала у нее лошадиный гребень. Идем в дом.

Золовка не стала противиться и, морщась от боли, взялась здоровой рукой за мою руку. Мы поковыляли к дому. Кое-как поднялись по лестнице, после чего я уложила Маргарет в кровать.

Пришло время очередной перевязки. Бережно сняв колодку, я размотала повязку, и с облегчением обнаружила, что рана на месте снятых вчера швов не разошлась. И все же следовало пригласить лекаря для осмотра. Брайди вызвалась ехать к нему, благо жил он всего в паре миль от Фитфилд-Холла.

— Можешь взять мою лошадь, — разрешила Маргарет.

Мы