Измена. Бывшая любовь мужа - Милана Лотос

— Если ваш муж предал вас, то правильнее будет забыть о нем и начать жизнь заново… смотрите! — Чуть громче произнесла соседка и показала рукой на стекло. — Опять он.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с Варданом.

— Мой спаситель пришел, — улыбнулась и помахала ему рукой.

Мужчина в белом халате, накинутом на плечи, тоже помахал мне рукой. Заметив приближающегося врача, он натянул на лицо маску и о чём-то спросил его.

— Боюсь, только, его сюда не пустят, — сказала соседка, чуть приподнявшись, — странно, что он вообще здесь. Обычно, сюда никого не пускают.

— Вардан такой, — восторженно произнесла я, ощущая приятное тепло на сердце, — даже не удивлюсь, если у него есть связи в этой больнице.

— Если ваш знакомый такой… то берите его в оборот, даже не задумываясь.

Я фыркнула от смеха и ощутила боль в животе. Сморщилась и выдохнула. Вардан был моим болезненным прошлым, я любила его девичьей самой сильной любовью и так и не смогла забыть. Наверное, первая любовь никогда не забывается. Хотя последние пять лет, живя с мужем, которого я, казалось, любила всем сердцем и не могла на него надышаться, о Вардане я и не вспоминала. А вспоминал ли он меня?

Выходит, оба моих самых близких и любимых человека любили меня меньше, чем я их? Эта мысль вызвала у меня боль, но я не позволила себе заплакать.

Дверь открылась, и в нашу палату вошел врач, Вардан остался за дверью. Видимо, все же врач запретил ему входить.

А затем он подошел ко мне и, задвинув шторку, отодвинул одеяло, которым я была укрыта. Посмотрел на шрам и пощупал живот, причинив мне боль. Я застонала и отвернулась.

— Все хорошо. Шрам ровный, четкий. Скоро заживет. Пока поколем обезболивающее. А завтра вас переведут в палату.

— Как мой малыш?

— С ним все хорошо. Родился здоровеньким, чуть недоношенным, но полностью сформировавшимся. Восемь из восьми по Апгар.

— Но что со мной было? У меня была кровь.

— Плацента начала отслаиваться. Хорошо, что вы во время прибыли в больницу. При вашем состоянии мы приняли решение об экстренном кесаревом сечении. Операцию делали под общим наркозом. Отходите хорошо. А завтра утром или днем переведем вас в платную палату. Ребеночка на ночь заберем, чтобы вы могли восстановиться.

— Спасибо, доктор. В платную?

— Ваш муж все оплатил, так что не переживайте. А ещё он хотел увидеть вас, — доктор показал на Вардана, и я хмыкнула, — но я запретил. Завтра, как переведут, сможет вас навестить.

Я не стала говорить, что Вардан не мой муж, а просто кивнула.

Врач отодвинул шторку и подошел к моей соседке. А я еще некоторое время смотрела на Вардана, пока он не ушел. Когда у меня забрали сыночка, я окончательно уснула, довольная и счастливая.

Глава 27

Утром, как и обещал доктор, меня перевели из холодной, безликой послеродовой в платную палату. Она напоминала скорее номер в хорошем отеле: светлые стены, мягкий диван для гостей, телевизор и даже небольшой холодильник. Но вся эта роскошь меркла, когда ко мне принесли самое драгоценное сокровище — моего сына.

Медсестра, женщина с уставшим, но добрым лицом, наспех показала, как держать эту хрупкую, теплую связку жизни, как подмывать, как прикладывать к груди. Ее слова пролетали мимо моих ушей, затуманенных усталостью, болью и животным страхом.

— Вот так, поддерживайте головку… Грудь предлагайте, вот так… Не волнуйтесь, все получится.

И она ушла, оставив меня наедине с крошечным существом, от которого теперь зависела вся моя жизнь.

Если честно, было страшно до тошноты.

Страшно брать его на руки — казалось, мои пальцы слишком грубы, а сами руки предательски дрожат. Страшно, что он такой маленький и беззащитный. Я осторожно, как хрустальную вазу, взяла его. Он был таким легким, таким теплым, и его ровное, доверчивое дыхание щекотало мою шею. Но это спокойствие длилось недолго.

Через несколько часов я была на грани.

Невыносимый, пронзительный крик младенца, от которого закладывало уши и сжималось сердце, смешался с моей собственной, тихой истерикой. Слезы текли по лицу ручьями, капая на стерильную простыню. Грудь он брал с плачем, сразу же отпускал, краснел и снова заходился в крике.

Я пыталась укачать его, ходила по палате, бормотала бессвязные слова утешения, но ничего не помогало. Чувство полной несостоятельности, жгучего материнского провала, сдавило горло.

Руки действительно опустились.

И тут в дверь постучали.

Тихий, но уверенный стук. Прежде чем я успела ответить, дверь приоткрылась. На пороге, залитый светом из коридора, стоял Вардан. Он был в смешном полупрозрачном одноразовом халате, маске и синих бахилах, но в этой нелепой униформе он казался моим ангелом-спасителем. В одной руке он держал огромный, пышный букет белых роз, в другой — внушительный бумажный пакет, туго набитый чем-то.

— К вам можно, мамочка? — его голос прозвучал из-под маски приглушенно, но я узнала бы его из тысячи.

— Вардан, — выдохнула я дрожащим, сорванным голосом и отвернулась, пытаясь стереть предательские слезы. Но было поздно.

Он вошел, поставил букет и пакет на тумбочку и тут же подошел ко мне.

— Что случилось? Ты так рада меня видеть, что прослезилась? — в его глазах, видимых над маской, читалась не насмешка, а искренняя тревога.

— У меня ничего не получается, — залепетала я, снова чувствуя, как подступают рыдания. — Сынок плачет, грудь не берет, у меня руки опускаются. А еще у меня все болит, шов ноет… Я не знаю, что мне делать? Я плохая мать…

— Так, дорогуша, стоп-стоп-стоп, — он мягко, но твердо перебил мою паническую тираду. — Давай по порядку. Во-первых, дети плачут. Это их работа. Так они говорят. Это нормально. Во-вторых, грудь не берет — тоже не конец света. Не хочет — не надо. Не мучай ни его, ни себя. Есть же смесь. Вот она у тебя, я вижу, на пеленальном столике стоит.

Спокойно и без лишних слов он подошел к кювезу, где лежал мой сын, заливаясь слезами. Вардан уверенными движениями взял его на руки, поддерживая головку так естественно, будто делал это каждый день своей жизни.

Он сел в кресло, взял приготовленную бутылочку со смесью и ловко поднес к маленькому ротику. Крик мгновенно прекратился, сменившись довольным посапыванием. Я смотрела, завороженная, как крупные, сильные руки мужчины так нежно держат хрупкое тельце моего сына. Затем он, не спеша, поменял ему подгузник, ловко протер все складочки влажной салфеткой и так же умело, одним движением, запеленал его в