Кровавое забытье - Вела Рот

не дышал во сне. Но она знала, что он не мертв. Когда Гесперины погибают, их останки самоуничтожаются в вспышке света. Несправедливо привлекательное тело на этой кровати было вполне живо.

Он был худым, как голодный волк, но она могла разглядеть силу воина в очертаниях его торса. И ему не понадобятся эти мышцы, чтобы причинить ей вред — не с магией Гесперина.

Она откинула занавески, чтобы впустить больше света.

— Итак, твоя ветвь могучего рода Таурусов скатилась до этого. Что бы сказали твои предки, если бы увидели тебя сейчас? Последний принц их линии, не только свергнутый, но и превращенный в нечестивого монстра.

Изгнание теней не сделало его менее красивым. Она проигнорировала V-образный вырез его бедер, выглядывающий из-под простыни, и занялась своим делом. Держа прялку направленной на его сердце, она поправила веретено в руке.

— Я ненавижу твоих предков и ненавижу принцев, которые считают, что им позволено брать все, что они хотят. В твоей человеческой жизни ты был не лучше человека, который сейчас сидит на моем троне. Но у нас обоих есть причины мстить ему. Это единственная причина, по которой я делаю это для тебя. Так что пей мою кровь и будь благодарен, грязный Таурус.

Матрас прогнулся под ней, когда она склонилась над ним. Силой разжала его губы. После всех изображений ненасытных Гесперин его клыки выглядели жалко.

— Даже для бессмертного не слишком впечатляет.

Селандин уколола палец о конец своего веретена. Проведя пальцем между его губ, она капнула своей крови на его язык.

Он даже не дрогнул. Придется ткнуть его посохом для пущего эффекта? Занятие приятное, но вряд ли разумное.

Когда он пошевелил языком, она вздрогнула. Он медленно лизнул ее палец. Внезапно ее колени дрогнули. Затем он сжал ее палец ртом и начал сосать. Она отдернула руку. Ощущение, как ее палец выскользнул из его рта, пробежало дрожью по ее коже.

Она не видела, как двинулась его рука. Стальная хватка сомкнулась на ее запястье, заставив замереть. Ноздри бессмертного раздулись, грудь впервые за долгое время вздыбилась на вдохе.

Те самые неприметные клыки выдвинулись из десен, превратившись в два длинных верхних клыка и пару коротких, острых нижних.

Чисто инстинктивно она попыталась вырваться. Его хватка ослабла, и она освободилась. Отступила через всю комнату, ощущая, как кудель липнет к ее потной ладони.

Она глубоко вдохнула, сердце колотилось о ребра. Хорошо. Он определенно не в полной силе. Она могла сбежать, если решит. Она могла передумать насчет всего этого, если он потребует чего-то, чего она не готова дать.

Селандин снова приблизилась к нему. Он не открыл глаза, но слегка повернул голову в ее сторону, снова вдохнув. Он облизал свои изящно очерченные губы.

Она сглотнула. Она хотела, чтобы он отчаянно жаждал крови, не так ли?

Но когда она снова опустилась на колени у ложа, в голове закрался вопрос: дает ли его голод власть над ним… или ставит ее саму на его милость.

Она убрала волосы от шеи и наклонилась над ним. Когда она схватила его щетинистый подбородок, жар его кожи поразил ее. Он не был холодным, как могила, а скорее лихорадочным. От жажды крови?

Медленно она направила его рот к своей шее. Первое прикосновение губ словно током пронзило ее. Как давно ее никто не целовал… И почему она вообще об этом думает? Это ведь вовсе не поцелуй.

Но это ощущалось как поцелуй, когда он грубо, отчаянно провел ртом по ее горлу. Он ласкал ее кожу языком, как если бы его жизнь зависела от ее вкуса.

Так и было, напомнила она себе. Он действовал по инстинкту выживания, и она не могла себе позволить забыть об этом. Для него она была всего лишь едой..

Его рот раскрылся шире на ее коже. О боги. Сейчас это произойдет. Он вот-вот вонзит клыки. Она напряглась, ожидая боли.

Но это была боль-наслаждение, что пробила ее кожу, вонзилась в шею и проникла глубоко внутрь. Из груди вырвался стон, и она вся застыла, прижавшись к нему.

Затем он начал сосать, и она жадно вдохнула воздух. Тянущее ощущение в горле, казалось, вытягивало саму ее суть, пробуждая давно забытые чувства. Ее соски затвердели, касаясь его груди через ткань туники.

Он сильно потянул ее вену. Тепло разлилось по ней, и ритм его глотков начал пульсировать внизу живота. Впервые она поняла рассказы о соблазнении Гесперинов.

О боги. Это не входило в планы.

Селандин уперлась ладонью в его грудь и притянула прялку ближе. Но затем он запустил руку в ее волосы, и ощущения хлынули по ее коже головы. Его следующий глоток послал новую волну тепла между ее ног.

В этот момент она чувствовала больше, чем за десять долгих лет.

Проснулась еще одна его конечность. Он обхватил ее талию рукой и притянул к себе с яростным, властным захватом. И она вспомнила, каково это — быть желанной.

Он не хотел ее. Все, что он хотел, — это ее кровь. Но почему бы ей не взять то, что она хочет, от него, раз уж он этим занят?

Ее хватка на прялке ослабла. Она едва услышала, как та упала на ковер. Она вцепилась в его мощные плечи, чтобы удержаться, теперь уже против нарастающих волн удовольствия внутри нее.

Она сжала бедра. Он едва прикоснулся к ней, но ее нижнее белье уже промокло. Как он мог сделать это с ней всего лишь укусом?

Задыхаясь, она поддалась желанию двигаться и выгнулась против него. Да. О, да. Она вонзила ногти в его плечи, балансируя на грани. Ее план мог подождать. Весь остальной мир мог сгореть. Ничего не имело значения сейчас, кроме освобождения.

Глубокие, насыщающие спазмы наконец охватили ее, заставив разомкнуть губы. Его рычание вибрировало у ее горла, и она ощутила этот звук каждой клеточкой тела. Твердо удерживая ее трепещущее тело, он продолжал пить, втягивая ее в новые и новые волны блаженства.

Когда она истощилась, она неподвижно лежала на нем, пытаясь отдышаться. Его клыки выскользнули из нее, и, черт возьми, даже это движение послало удовольствие по ее телу. Он отстранялся. Поворачивал ее лицо к своему. Ее кровь стекала из уголка его рта. Она сглотнула.

Его длинные ресницы приподнялись. Его темно-карие глаза сфокусировались на ней.

— Кто ты? — Его хриплый голос послал дрожь по ее коже от точки, где их груди соприкасались.

— Селандин. — Она произнесла это вслух другому человеку впервые за годы. Ее настоящее имя, то, которое у нее