Кровавое забытье - Вела Рот

— Селандин. — Он произнес ее имя, словно пробуя самый изысканный деликатес на языке. Его взгляд скользнул по ней, и свет заклинаний ударил в его отражающие глаза. Они засияли ярким золотом. Внутри павшего принца она увидела голодного хищника.

Трои думал, что ее кровь — это сон. Но его глаза были открыты, и она никуда не исчезла.

Он мечтал о пробуждении прежде. Сколько раз он открывал глаза в одном кошмаре, чтобы оказаться в другом? Сколько лет потратил на эти ложные пробуждения, вечно оставаясь в плену у своем Забытьи?

Теперь в его объятиях билась сама жизнь — ее сердце стучало в унисон с его, вкус ее экстаза все еще жил на его языке.

Селандин была реальна. Он проснулся.

Он сжал густые темные волны ее волос и слизал каплю крови с ее шеи. Запах желания прилип к ее янтарной коже. Он должен перевернуть ее и держать под собой, пока они оба не насытятся досыта.

Ее пульс участился под его языком. Соленый запах перебил аромат ее желания. Страх.

Это шокировало Трои, полностью пробудив его, и он мгновенно отпустил ее.

Она осторожно отползла от него, с величественным достоинством поправляя тунику. Когда он не сделал ни малейшей попытки последовать за ней, она схватила со стола посох и уселась, прислонив костлявую спину к спинке кровати, острие ее палки теперь разделяло их.

Она носила прялку мага Черы, и все же она бросилась в постель Гесперина, не заботясь о целомудрии или последствиях общения с еретиком вроде него. Он знал ее имя, но кем была Селандин на самом деле?

Он приподнялся, одной рукой придерживая простыню вокруг талии. Рука, на которую он опирался, дрожала. Он снова упал на подушки, уже истощенный от усилия сесть. Воспоминания нахлынули на него, голова закружилась.

Кто-то наконец пришел за ним. Не группа могущественных Гесперинов. Одна смертная женщина.

Красивая, полураздетая, которая и желала, и боялась его. Тонкая ткань ее туники облегала соски, и он чувствовал, как она влажна. И все же настороженность заострила ее аристократические черты. Теперь он разглядел серебряные пряди у висков и темные круги под ее большими карими глазами. Когда он смотрел в ее душу, ее эмоции накрыли его.

Он всегда ненавидел эту сторону природы Гесперинов. Кровавый Союз беспрерывно обрушивал на него чувства каждого кровоточащего существа — водопад чужих эмоций, который он так и не научился сдерживать. Гесперины называли свою эмпатию величайшей силой, но он считал ее проклятием — чувствовать чужие эмоции, как свои собственные.

До этого момента. После долгого одиночества здесь он жадно пил ее яркие эмоции. Она была пиром страсти и гордости, печали и гнева. Такого гнева. Его клыки пульсировали.

— Спасибо, что разбудила меня, Селандин. — Его хриплый голос был едва узнаваем, он прочистил горло. — Прими мою признательность.

Она наклонила голову.

— Я полагаю, мы можем помочь друг другу, Троил Таурус, принц Галео6.

Он усмехнулся без юмора и указал на свои клыки.

— Единственный титул, который мой вид может носить в мире людей, ‘еретик’. Мое имя среди Гесперинов — Первородный Троилос7.

— Похоже, ты все еще испытываешь горечь по этому поводу. Я понимаю, что Риксор Павонис8 — это человек, который отнял у тебя все. Обида, которую я разделяю, по своим причинам.

— Что тебе нужно от человека, который предал меня?

Злоба сверкнула в ее глазах.

— Он украл твой трон. Его потомок украл мой. Ты поможешь мне стереть их наследие с лица земли?

Слово ‘потомок’ снова удивило Трои.

— Какой сейчас год?

Она замедлила.

— Когда ты заснул, разве ты не знал, как долго продлится проклятие?

Какое проклятие? Что она знала о нем?

Она не была союзником Гесперинов. Она была здесь ради своих целей, и не скрывала этого. Ее страх говорил ему, что она считала его монстром.

Он был слаб, как в ночь, когда его превратили. Если бы она решила, что он полезнее мертвый, она могла бы стать настоящей угрозой. Особенно если знала, как использовать этот посох.

Какими бы узами благодарности он ни был связан с ней за пробуждение, пока он не знал ее планов, он должен был считать ее своим врагом.

Глава 3

Трои тщательно сформулировал свой вопрос.

— Длилось ли проклятие так долго, как ты ожидала?

— Да, — ответила она. — Сто лет. Если быть точной, без семи дней. Я разбудила тебя до того, как маги Антроса пришли за тобой.

Сердце сжалось в груди, и мир вокруг померк. Перед ним были только лица из памяти.

Его люди сражались рядом с ним каждый раз, когда они встречали смерть, и смеялись вместе с ним каждый раз, когда выживали. Они стояли с ним на похоронах его отца и поднимали тосты на его роковом коронационном банкете. Они были его братьями — не по крови, но по узам верности, крепче любых, что связывали его с родней.

Теперь они жили только в его памяти.

Нет. Может, она лгала, пытаясь манипулировать им? Даже когда сомнение закралось в его мысли, знакомый звук достиг его чутких бессмертных ушей через закрытые ставни дома. Гонг в Храме Антроса. В полночь каждого дня праздника Летнего Солнцестояния боевые маги отбивали год, прославляя долгое правление своего бога над миром.

Трои отсчитал удары. Одно тысячелетие. Пять веков. Двенадцать лет. Был 1512 год. Селандин говорила правду.

Все люди, которых он когда-либо любил, исчезли.

Легчайшее прикосновение эмоции вернуло его в настоящее. Хотя он не видел этого в жестком взгляде Селандин, глубоко внутри нее была нить сочувствия.

— Мне жаль, — сказала она.

— Наследники Рикса все еще живы? — спросил Трои, стиснув зубы.

— После того, как тебя превратили, он заявил права на твое княжество. Его прямой потомок, Риксор IV, теперь правит Галео. Боюсь, этот заброшенный поместный дом — все, что осталось тебе.

Это не имело значения. Его люди были мертвы, а тот, кто носил имя Рикса, жив.

— Где он? — проревел Трои.

— Ты не сможешь пойти за ним в твоем нынешнем состоянии. Я могу помочь тебе подготовиться, и в Летнее Солнцестояние я смогу приблизить тебя к нему для идеального удара.

Он сузил глаза.

— Как? Ты маг Ордена Черы или отступница, укравшая этот посох?

Она взвесила веретено в руке, и в ее ауре заструилась сила.

— Полагаю, с сегодняшнего дня я отступница. Но до