Другая истинная. Вторая жена дракона - Юлия Александровна Пульс

– Я видела… свое прошлое, – прошептала, стараясь собрать рассыпавшиеся мысли в кучу.

Торен вздохнул, его плечи опустились, и во взгляде я увидела усталость, смешанную с осторожной надеждой.

– И я его увидел, – спокойно сказал он и повесил амулет обратно на шею.

Торен молчал некоторое время, разглядывая меня с нескрываемым интересом. Даже неловко стало, я не знала, куда себя деть, ожидая вердикта дракона.

– Я очень любил Соломею, – его взгляд, прежде исследовательский, смягчился, приобретя оттенки заботы и… чего-то еще, неопределенного, что заставило мои щеки вспыхнуть. – Избавиться от ее тела и продать твою душу… Не смогу так поступить, – потянулся он к моему лицу и заправил за ухо выбившуюся из прически прядь каштановых волос. У меня словно гора с души свалилась. От испытанного облегчения глаза налились слезами радости.

– Вы позволите мне заботиться о ребенке? – спросила с тихой надеждой.

– Ты останешься официально на правах второй жены. Будешь кормилицей Сэмвелла. Но жить будешь в отдельной комнате в крыле для прислуги рядом с нянечкой Флоренс. Ты должна понимать, что я буду за тобой наблюдать. Лишь приняв эти условия, ты сможешь остаться в моем доме.

Я кивнула, сглотнув комок в горле. Я понимала и принимала. Потому что альтернативы нет. Даже если бы он предложил мне остаться и убирать навоз в конюшне, я согласилась бы на все! Лишь бы не оказаться в рабстве вдалеке от сына! Но сердце все равно болело. Болело за Соломею, за ее потерянную любовь.

Я на миг представила лицо Шармиллы, когда Торен ей объявит о принятом решении. С высоты прожитых лет понимала, что это будет началом нашей холодной войны. Шармилла не позволит бывшей, которую так любил дракон, маячить перед ним каждый день, соблазняя своим красивым телом. И мне придется бороться за свое место в замке Ройс, за свое выживание. Но теперь я знала, что не одна. У меня есть хоть какая-то защита в лице Торена, пусть и не такая сильная, как я хотела бы. Докажу всем, что иномирянка достойна более доброго отношения, чем то, которое я получила сегодня.

– Благодарю. Никогда не забуду вашей доброты, господин Ройс.

Я склонила голову, стараясь скрыть дрожь в руках. Благодарность, что сорвалась с моих губ, звучала искренне. Впервые за долгие и мучительные месяцы бок о бок со свекровью, я ощутила чью-то поддержку. Для женщины моих нравов унизительно иметь статус второй жены без права голоса и стать, по сути, прислугой в доме хозяина. Но и за это была благодарна. Лучше, чем страх перед неизвестностью. Главное, буду рядом с ребенком, к которому прониклась материнской любовью.

Глава 4

Комната в крыле для прислуги оказалась крошечной, но чистой. В ней стояла узкая кровать, деревянный стол и стул. Окно выходило на заросший диким плющом забор, отделяющий замок от лесных зарослей. Флоренс встретила меня приветливо, радостно приняв новость и моем новом статусе.

– Я же говорила, что Торен любит Соломею и не позволит ее телу пропасть. Большая удача, что он разрешил тебе остаться. Мало кто из иномирян, пройдя тернистый путь рабства, добивается успеха в жизни. На моей памяти был только один случай, когда девушка стала фавориткой в королевском дворце. Но прожила она недолго. Отравили бедняжку, – махнула Флоренс пухлой рукой и повела меня за собой.

В этой части замка мне бывать не доводилось. Практически всю беременность я просидела в покоях Соломеи под охраной стражей и пристальным наблюдением Деборы. Лишь изредка меня выводили на прогулку в сад, по пути к которому был просто ужасный ландшафт. Руки безумно чесались его переделать под дизайн в стиле русской усадьбы, как сейчас модно. Привнести частичку своего мира и украсить новый так, чтобы глаз радовался. Но мне не разрешалось даже просто наклоняться лишний раз, берегли, как фарфоровую вазу, пока я вынашивала ребенка.

Вещи Соломеи у меня отобрали, оставив лишь одно дорогое платье на случай приезда в замок гостей. Теперь я мало чем отличалась от обычной горничной. Флоренс рассказала о распорядке дня и о том, где находится кухня для прислуги. Она провела меня по длинному, слабо освещенному коридору, стены которого были увешаны портретами драконьих предков – суровые мужчины в старинных доспехах и бледные женщины с высокими воротниками.

Воздух был пропитан запахом пыли и чего-то еще, неуловимо сладкого и одновременно затхлого – смесью старой древесины, запылившихся ковров и, возможно, специй из кухни. Коридор вывел к широкой каменной лестнице, ведущей вниз. Спуск был крутым, ступени скользкие от времени. Я с опаской спускалась, придерживаясь за холодный, шершавый камень, чувствуя под ногами сырость и прохладу подземелья.

Внизу царил полумрак. Единственным источником света стали несколько факелов, чадящих дымом и отбрасывающих пляшущие тени на каменные стены. Воздух еще более тяжелый, пропитанный сыростью.

Я услышала отдаленный шум – похоже, работали люди. Флоренс указала на деревянную дверь, обшитую толстыми железными полосами. Это и была кухня для прислуги. За дверью разворачивалась живая, бурлящая жизнь. Воздух здесь насыщен ароматами мяса, овощей и специй. Помещение большое с низким потолком, закопченным от постоянного огня. В центре стояла огромная каменная печь, из которой доносились треск и шипение. Несколько женщин в грубых холщовых одеждах суетились вокруг нее, мешали что-то в больших чугунных котлах, рубили овощи на деревянных столах. Все выглядело хаотичным, но организованным.

Нянечка представила меня, как «вторую жену хозяина», и женщины пристально на меня посмотрели. В их взглядах не читалось враждебности, скорее любопытство и немного сочувствия. Одна из них, более старая и полная, с добрым лицом, улыбнулась и предложила мне чашку теплого молока с медом.

Я с благодарностью приняла ее предложение и посидела немного в душном помещении, мило общаясь с кухарками. А потом отправилась в детскую, чтобы покормить Сэмвелла грудью.

У порога наткнулась на свекровь, которая не сразу впустила меня внутрь.

– Сначала помойся! Не смей брать ребенка своими грязными руками! – отчитала она меня, как малолетку, не способную без наставлений соблюдать личную гигиену.

Не в моем характере сносить подобное обращение, но пришлось проглотить, кивнуть и отправиться прямиком в ванную комнату.

Вода, льющаяся из крана, была ледяной, как и взгляд свекрови, который я мысленно ощущала даже сквозь закрытую дверь. Мысленно я уже перебрала десяток колкостей, которые могла бы ей выпалить, но решила пока повременить. Ссора ни к чему, особенно перед ребенком.

Я тщательно вымыла руки,