Нам (не) по пути - Мара Евгеника

бы значительно лучше и насыщенне, чем на ее яблочный гаджет. Колибри достойна того, чтобы её фотографировали. Она — шикарна во всем. Меня даже ростик её малый уже не смущает. Особенно заводит сочетание внешней холодности и внутренней горячности.

Сколько не стараюсь отрицать и сам себя уговорить, но пигалица мне нравится. Зашла она мне по всем параметрам.

Впервые с момента окончания школы называю мысленно и даже вслух девушку — "моя малышка", "моя милая". И это не просто вежливое обращение, это мое реальное присвоение и идентификация. Я ее на своем внутреннем животно-самцовом уровне считаю "своей", и не потому что я её первый мужчина, хотя и не без этого. Варя действительно мой человек. Если бы ни некоторые мои личные сложности и планы, то я бы, не задумываясь, связал свою жизнь именно с этой женщиной. Чувствую ментально — Варвара моя истинная пара.

Пока занимаюсь причесыванием своих мыслей, Варюха внизу колдует над какой-то едой. Запах её кулинарного творчества разносится по всему дому.

Решаю спуститься и посмотреть на кулинарные эскапады Дюйма. Давно не видел женщин, колдующих на кухне.

— Колибри, это что за волшебные запахи? Ты что кашу из топора решила сварганить?

На мои вопросы мне никто не отвечает. Зайдя в зал, через кухонный проем вижу на столе стопку блинчиков, а у плиты пританцовывающую стряпуху в трусишках, короткой футболке и с наушниками в ушах. Варя так увлечена, что совершенно ничего не замечает вокруг себя. Видно музыкальные треки у нее забойные, потому как жопонькой своей она двигает ритмично и экспрессивно.

Мы не так давно вылезли из постели, но я уже чувствую в себе нарастающее возбуждение и ловлю себя на желании, прямо сейчас нагнуть свою малышку и войти в ее узкое и нежное лоно одним махом до самых своих яиц. Решаю отвлечь себя от порочных мыслей.

— Варь, а за чем вы хотели такой шикарный дом продавать? — интересуюсь у пигалицы.

Для того чтобы получить ответ, приходится подойти вплотную к Дюйму и поймать её в свои объятия. Варя вынимает наушники из ушей.

— Господи, ты меня напугал! — взрагивая, выдыхает девчонка.

— Продолжай, дитя моё! Мне нравится, когда ко мне так обращаются, — произношу, хихикая, щиплю одной рукой колибри за попку, второй за сосочек груди, а губами прикасаюсь к ее нежному местечку за ушком. — Я тебе спросил, за чем вы хотели такой шикарный дом продавать?

— Так сложились обстоятельства, потому и решили, — пожимая плечами, отвечает Варя.

— Если я сейчас спрошу, почему передумали продавать, ты ответишь так же, да, Варь?

— Да, Кир, отвечу так же, потому как на самом деле обстоятельства изменились. Жизнь слишком скоротечна и непредсказуема, знаешь ли. Все течёт, все меняется!

— Окей. А что в доме, кто-то бывает? Просто я, вчера нос свой сунул в холодильник и обратил внимание, что на полках не просроченные продукты лежат.

— Упс, Кирилл Петрович, Вы меня очень удивили. Искренне была уверена, что ты даже и не знаешь, как холодильник открывается, — язвит малышка.

— Окей, получай алаверды, был уверен, что ты белоручка, — скатывая блинчик в рулончик, запихивая его в рот и жуя, произношу я. — Вау, Варя, какая прелесть. Эммм, таких тонких и вкусных давно не едал. Так чтобы дома и прямо со сковороды, вероятно, лет 7 назад у родителей. Такие блинчики мама моя жарит.

Запихивая в себя следующий блинный рулончик, резко хватаю колибри, заключаю в свои объятия и предлагаю ртом ухватиться за второй конец блина. Сходится на середине и целуемся нежно и долго, пока не чувствуем запах горелого.

— Ну, вот, последний блин все же в уголь, — смеясь, Варя снимает с плиты сковородку, ставит на стол чашки, чайник, варенье и сгущёнку. — Давай, Кирюха, завтракать. У нас реально на день грандиозные планы.

— Варь, у тебя прямо отработанный рефлекс пропускать мимо ушей вопросы, — хмыкая, язвлю я. — И все же, сделаю вторую попытку. За домом смотрит тот, кто продукты в холодильнике оставил?

— А ты об этом? За домом смотрит Гарри Ашотович. Продукты, как я думаю, отец оставил. Вероятно, он со своей гражданской женой был здесь не так давно, потому как диван стоял разобранным.

— А что Гарри Ашотович живёт в этой деревне? Варь, а кем он тебе приходится, если ты ему так доверяешь? Я видел, что ты ему деньги давала, и слышал, что говорила. Понял, что заимка, где мы ночевали, тоже твоя.

— Кирилл Петрович, может ты совсем не бизнесмен, а богатенький следак, как в фильме "Ментовские войны" или в другом сериале был такой мажорный полицейский. Короче, не важно. Ты прямо профессионально вопросы задаёшь, и все так невзначай, исподволь.

— Дюйм, не съезжай с темы, а то сейчас скручу и вытрахаю из тебя признание, — жуя очередной блин, говорю я.

— Гарри Ашотович — родственник моего деда. Он с семьей живёт в этой же деревне. База для рыбаков и охотников — бизнес моего погибшего брата. Теперь приходится мне заниматься. Это моя головная боль. Времени требует много, а его у меня нет, от слова совсем.

— Так у тебя же, Варь, отец жив и здоров, пусть он занимается этим вопросом. Или парня найди себе, чтобы он тянул этот бизнес, — через паузу произношу то, что меня очень волнует.

— С отцом все не просто, но может теперь, живя в этом доме, он и займется этим бизнесом. Про парня опускаем. Сейчас мне не до личных отношений. Есть вопросы и планы, которые для меня первичны.

— Ты про карьеру, да, Варь?

— Кирилл, я имею ввиду свой профессиональный рост, как нейро-хирурга. Профи в моей профессии становится только тот, кто много учится и оперирует. Женщинам в этой очень узкой и крайне сложной сфере хирургии приходится особенно трудно. Ты вот знаешь каков процент женщин нейрохирургов?

Задав мне вопрос, Варвара, берет паузу, пережевывает блин, запивает его чаем и проводит языком по губам, слизывая капли сгущёнки. Наблюдая за действиями колибри, у меня самого возникает непреодолимое желание облизать девчонку, тщательнее всего её сладенько местечко. Из похотливых мыслей меня выдергивает голос Дюйма.

— Основная часть хирургического сообщества — мужчины, которые убеждены, что нейрохирургия — «неженская» профессия. По статистике Мировой федерации обществ нейрохирургов, во Франции женщин в ней всего восемь процентов, в Австралии — семь, в Штатах — шесть, в Британии — три. В нашей стране нет громких имен женщин-нейрохирургов. Вместе со мной в ординатуре в "Бурденко" учились четыре девушки. До выпуска дошла я и ещё одна. Сразу после окончания она уехала заграницу.

Варя снова замолкает, будто подбирает