Измена. Любовь (не) вернуть - Иден Хол

Нет. Только не так. Не в доме, который оформляла любовница разлучница.

Какой же это кошмар и сумасшествие наяву Каждый уголок и стена этого дома, каждый предмет мебели кричал о том, как Максим долго и педантично собирал мои «желания». Сохранял где-то, чтобы потом найти, воспроизвести, построить.

Все вокруг дышит и светится воплощением моих мечтаний и его любви. Как можно сделать такое без любви?

Но и каждый сантиметр этого дома пропитан ядом, отравившим нашу семью. Их касались руки, мысли, сознание и планы этой рыжей бестии.

Как можно такое построить и все тут же разрушить?

Это не укладывается в моей голове.

Я осторожно закрыла комнату с кроваткой, не в силах на нее смотреть и тем более думать о том, что это значит. На первом этаже я нашла ванную комнату, чтобы умыться и меня перестало лихорадить от жуткой какофонии чувств.

Быть может, я ошибаюсь? Может, Максим мне не лжет? Любит на самом деле, а со Златой вышло какое-то случайное недоразумение? Одна оплошность, которая ничего не значит и никогда не повторится?

Я распрямилась над раковиной, где плескала прохладной водой в лицо. Потянулась рукой, к лежащему на углу широкой столешницы полотенцу, приложила его к лицу, отняла и открыла глаза, глядя в зеркало.

С двух сторон от раковины с зеркала на меня «смотрели» два отпечатка рук. Узкие ладони, тонкие длинные пальцы. Женские…

Я попятилась, не веря своим глазам. Взгляд зацепило что-то блестящее под столом, где не было полок. Мне не хотелось подходить к этому… но я все же сделала шаг и выдвинула из-под стола мыском кроссовка блестящий неровный квадратик.

Пустую упаковку от презерватива.

Глава 22

– Ни за что!

Я услышала голос Максима, когда подходила к палате с бумагами на выписку, которые мне отдал врач после разговора и рекомендаций. Максу выписали целый вагон разных лекарств и витаминов, разобраться бы теперь в них.

Войдя в палату, я поняла, что стало причиной его возмущения. Лешка стоял перед ним с креслом каталкой, явно предлагая ему удобный и быстрый способ выбраться из больницы.

– Я что инвалид какой? – продолжил Максим, пытаясь встать с кровати и одергивая футболку, в которую переоделся вместе со спортивными штанами. Хорошо Леша не слышал, как он ругался, когда я ему шнурки завязывала на кроссовках. Он бы ему шлепанцы вручил.

В восстановлении его координации наметился прогресс, он уже не падал сразу же как встал с кровати, но все еще не мог стоять, не держать за что-нибудь. Как я поняла, у него почти сразу начинала кружиться голова. Точность действий руками пока тоже хромала, восстановление шло медленно.

– При чём тут инвалид? – Лешка не собирался уступать, – просто прокатишься, через две минуты уже будем на улице, вместо того, чтобы ковылять десять только до лифта.

– Я никуда не тороплюсь, где мои вещи? – сегодня он был очень раздражителен, хотя, казалось бы, должен радоваться, что, наконец, выберется из больницы.

– Ева, ну хоть ты ему скажи, что нет ничего в этом плохого! – брат попытался достучаться через меня.

А я точно знаю, что он не согласится ни под каким предлогом. Зачем на него давить и вводить в лишний стресс?

– Думаю, он сможет и без кресла, если согласится на нашу с тобой поддержку, – я подошла ко второй кровати, где лежала сумка Максима и уложила в нее бумаги, застегнула и повесила на плечо брату. А потом сразу же вернулась к мужу, протягивая ему руку, – пойдем домой?

От его взгляда у меня мурашки по спине побежали, потому что в нем было так много эмоций. Он будто бы не ожидал от меня такого предложения.

– Ты тоже? – переспросил он, беря мою руку и тут же крепко сжимая.

– Да, – ответила я тихо, пытаясь не утонуть в той надежде, что вспыхнула в его глазах. У меня появилось ощущение, будто он предложил мне руку и сердце, а я согласилась.

– Ладно, не хотите по-взрослому, будем корячиться по-вашему, – Лешка был недоволен, но все же отодвинул кресло, освобождая проход. Сам взял под руку Максима и повел его к двери.

Всю дорогу до лифта, я чувствовала, как мужа то и дело ведет, и каждый раз, когда он терял равновесие, несмотря на то что по сути его держал Лешка, его пальцы сжимались на моей ладони. Точно так же сжималось мое сердце от ощущения, как же сильно я ему нужна.

Последние указания врача – принимать все лекарства по графику, отдыхать и не подвергаться никакому стрессу. Я шла и думала только о том, что мое желание срочно выяснить все детали их со Златой пребывания в доме могут и подождать.

Это было бы жестоко, устроить ему сразу же по прибытии допрос и нервный срыв. Как сказал врач, его эмоциональный фон еще не стабилизировался, и причиной тому была все та же травма головы. Он мог впасть в необоснованное раздражение или депрессию по самой несерьезной причине. А что с ним будет, если заговорить про дом и Омелину?

Мне самой все еще было страшно после прошлого его срыва. Никогда он меня так не пугал. Да и у самой меня нервы расшатались, я физически ощущаю, что на любой раздражитель у меня преувеличенная эмоциональная реакция, я просто взрываюсь как пороховая бочка. И прежде чем я начинаю нормально соображать, я прохожу все круги от гнева до слез и обратно.

Очень устала я от всего. Если честно, готова лечь в кровать и спать точно так же, как Максим, чтобы хоть как-то перезарядиться. Никаких нервов не хватает уже. И так после находки в доме не спала почти всю ночь.

Расспросила этого «дворецкого», когда последний раз Максим и Злата были вместе в доме, но он не смог точно сказать, оказывается, в некоторые дни он был на посту только в ночную смену, а днем за участком приглядывал прораб.

Когда, вернувшись домой, я лежала ночью без сна в пустой кровати и думала об отпечатках рук на зеркале, мне вдруг вспомнилось, кто меня спровоцировал на поездку. А что, если Злата хотела именно такого эффекта? Чтобы я увидела эти «следы внезапной страсти».

Слишком все удачно совпало. Я должна разобраться.

Но как только Максим будет в состоянии поговорить, не проваливаясь в неконтролируемый эмоциональный штопор. Все же я согласилась присмотреть за ним не только