После измены счастье есть - Рина Беж

– А знаешь, не зря говорят, что питомцы похожи на своих хозяев.

Максим, уплетающий омлет с грибами и внимательно слушающий нашу перепалку, отводит взгляд и прыскает в кулак.

Прищуриваюсь и прожигаю Демьяна недобрым взглядом:

– На что это ты, мой дорогой, намекаешь?

– Да так, ни на что, – отмахивается супруг и отворачивается, чтобы забрать из рук домработницы кофе.

Аромат арабики, будто нарочно, распространяется по всей столовой, забивается в мои дыхательные пути и вызывает резкое отторжение.

Машу рукой перед носом, а потом и вовсе его прикрываю.

– Фу! Что за вонь, Жанна? Что за гадость ты приготовила? Зерна что ли прокисли?

– Нет. Не может такого быть! – белеет домработница, глядя на моего мужа. – Демьян Константинович, я новую пачку только что открыла. Если не верите, я могу сроки показать…

– А мне нравится аромат, – ведет носом Максим.

Крылов же ничего не говорит. Но тяжелым взглядом прожигает меня насквозь.

– Ты плохо себя чувствуешь, Тома? – приподнимает бровь.

Понимаю, что, ляпнув лишнее, привлекла к себе ненужное внимание, и тут же мотаю головой:

– Нет, все в порядке. Жанна, наверное, мне просто показалось.

Взмахом руки, отсылаю служащую прочь и перевожу разговор на другую тему.

– Мне вчера завуч Татьяна Васильевна звонила. Плакала, просила повлиять на ситуацию. В школе какие-то дикие проверки начались. Ее и директора отстранили. Статьями угрожают, вплоть до уголовной ответственности. Про тебя Максим говорила… Ты имеешь к этому отношение?

– Ну-у-у… это с какой стороны посмотреть, – пожимает сын плечами. – Требовать с учеников и их родителей деньги за ложные обвинения их никто не заставлял. Сами обнаглели в конец. Но разбирательство началось, – тут он бросает взгляд в сторону Демьяна, – с меня и с Сашки.

– Какого Сашки? – хмурю брови.

Не могу припомнить ни одного одноклассника с таким именем.

– Не с какого, а с какой, – поправляет. – Я про Сашу Мамаеву из девятого «А» говорю.

– Про эту рыжую бестию?! – не наигранно возмущаюсь. – Опять эта дурная девчонка тебя довела? Ну что за ребенок такой? Девочка, а ведет себя как хабалка! И куда только ее тетка смотрит?! Да таких надо не в приличную школу учиться отдавать, а...

– Мама, хватит! – рыкает на меня Макс.

– Тамара, пыл поумерь, а то ты не в меру заговариваешься, – негромко, но жестко произносит Демьян.

Я даже осекаюсь, когда смотрю в одинаково недовольные лица мужа и сына.

– Вы… вы, что, ее защищаете? – переспрашиваю, испытывая недоумение.

– Верно, мама. Саша – хорошая, ты ее совсем не знаешь, поэтому прекрати, пожалуйста, оскорблять! – первым отчитывает меня сын.

– Очень верное замечание, – кивает супруг. – Глупо вешать на человека ярлыки, абсолютно его не зная.

А я только глаза шире открываю и обалдело качаю головой.

– Вы меня, родного человека, из-за какой-то девчонки отчитываете?

– Потому что ты неправа.

– Уму непостижимо! – комкаю салфетку и зло отшвыриваю ее на стол. Поднимаюсь со стула, подхватываю на руки единственного члена семьи, который меня боготворит, и гордо удаляюсь. – Пойдем, Жужечка! Нас тут не любят и не уважают!

– Мам, – доносится в спину голос Макса, когда я уже достигаю порога.

Секунду раздумываю: проигнорировать или выслушать?

Все же оборачиваюсь. Пусть извинится, так и быть.

Но вместо «Прости» сын будто пыльным мешком по голове бьет:

– Ма, а ты случайно у нас не беременная? Сладко-соленые лимоны, вонючий кофе, перепады настроения… – перечисляет он, странно меня разглядывая.

– Чушь не городи! – осекаю его и, не глядя на Демьяна, хотя его тяжелый взгляд ощущаю, как ожог, разворачиваюсь и покидаю столовую.

Чертовы врачи с их «мы не можем»!

Где мне найти тех, кто сможет сделать этот гребанный аборт?!

Глава 28

НИКОЛАЙ

– Твою мать, как же больно! – матерюсь сквозь зубы.

Прихрамывая на одну ногу, доползаю до кухни и распахиваю дверцу морозилки. Проверяю бутылку с водой. Отлично, уже заледенела. Оборачиваю ее полотенцем и прижимаю к правому боку.

– С-с-с-сссука… – шиплю, когда из-за холода мышцы сокращаются и вызывают дополнительную боль.

Антохин, урод, против меня на ринге сегодня такую махину поставил, что ни одного шанса отбиться не было.

Спарринг, мля!

Какой к чертовой бабушке спарринг, если это было самое настоящее избиение младенца!

Я – профи, но этот хряк в два раза крупнее меня. И кулаки у него, как кувалды.

Нет, я бы справился с этим гоблином, не будь уставшим. Но какой тут продых, когда то стрельбы, то силовая подготовка, то гребанные встречи на ринге.

Две недели меня, как шавку безродную, дрессируют!

Школа спецподготовки?

Не смешите меня! Школа головорезов – не меньше! У меня на теле уже ни одного живого места нет. Только рожа чистая, не считая одного небольшого синяка на скуле, который почти зажил.

– Зажире-е-е-л, – кривлю губы, передразнивая Евдокимова.

Какой черт дернул начальника безопасности устроить внеплановую проверку, еще и самому на ней присутствовать? Других дел не нашел? И ведь не всех проверил. Выборочно. И я в это число гребанных счастливчиков попал.

Припоминаю недовольную рожу шефа, когда я настрелял «в молоко» и нормативы не сдал, так как до этого перед Тамарой весь вечер и ночь послушным мальчиком стелился, и едва удерживаюсь, чтобы не сплюнуть на пол.

Нет, плюнуть, я бы плюнул. Да только тут, в служебной квартирке на Белом море, больше похожей на спичечный коробок, если нагажу, самому и убирать придется. Варвары под боком нет.

А мне западло горбатиться.

Телефон в кармане спортивных штанов начинает вибрировать. Вытаскиваю. Смотрю на дисплей.

Кривлюсь, раздумывая: ответить или нет?

Черт! Не отвяжется же.

– Привет, Пахом! – говорю бодрым голосом, принимая вызов.

Излучаю добродушие по максимуму, но Пахомов, паразит, не проникается.

– Прига, ты куда, гаденыш, исчез? – рычит бешеным гризли. – Где документы, которые я давал тебе для перевода? Ты понимаешь, что меня подставил перед серьезными людьми?!

– Пахом, не рычи, Варвара работает, – заливаю с самым позитивным видом. – А меня на спецсбор по работе угнали, прикинь. Кто ж знал, что такая фигня получится? Вернусь, улажу. Слово даю! Будут документы уже в конце недели.

– Да мне по хрен, куда тебя сослали! И на слово твоё чхать! Ты о сроках, трепло, помнишь? А