Забытый: ЛУКА - Слоан Кеннеди

— Возможно, так и есть, Реми. Терапевт сможет задать ей вопросы, которые недоступны нам. Если она страдает от какой-либо эмоциональной травмы, нам нужно знать об этом, чтобы мы могли с этим справиться.

— Хорошо, — тихо сказал я, сцепив руки и уставившись в пол. Мне бы и в голову не пришло отдать Вайолет кому-то подобному. Это стало еще одним доказательством того, что я не способен позаботиться о ребенке. Чувство вины снова охватило меня. То же чувство вины, от которого я искал спасения сегодня днем, когда признался Луке, что не хочу пытаться растить Вайолет. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким неудачником.

Я почувствовал, как подушка рядом со мной прогнулась, но я не поднял глаз.

— Поговори со мной, Реми. Скажи, что тебе нужно.

Мне нужно было, чтобы он перестал быть таким чертовски наблюдательным... или мне нужно было снова научиться притворяться.

Что мне действительно было нужно, так это исправиться.

Тогда все это дерьмо не имело бы значения.

Я ждал, когда проснется инстинкт дать отпор потребностям моего собственного тела, но этого не произошло. Я потянулся к своему левому предплечью, чтобы провести пальцами по многочисленным следам от шрамов, в надежде напомнить себе, почему мне нужно быть уверенным, что я никогда больше не воткну иглу в свои вены. Но возбуждение все росло и росло, и вскоре я уже теребил свою кожу, а затем потянулся к волосам.

Моя рука так и не добралась туда.

Я вздрогнул, когда пальцы Луки сомкнулись вокруг моих.

— Скажи мне, что тебе нужно, — прошептал он. Он держал мою руку обеими руками. Один из его больших пальцев поглаживал мой. Мурашки побежали по всему моему телу. Его прикосновение, безусловно, отвлекало, но, казалось, только разжигало голод, от которого кровь бурлила у меня под кожей.

— Отвлеки меня, — выдавил я. — Расскажи мне... расскажи мне об океане и дельфинах.

Это была абсолютно худшая тема, которую я мог бы выбрать, но, учитывая, как быстро я проваливался в кроличью нору, я понял, что мне нужно что-то серьезное, за что можно было бы уцепиться. Я столько раз пытался не вспоминать то, что Лука рассказывал мне о себе в ту ночь, когда он притворился, что нападает на меня, чтобы люди, наблюдавшие за нами через скрытые видеокамеры, могли это видеть, но когда дела пошли совсем плохо и мне понадобилось что-то, за что стоило бороться, мои мысли неизбежно вернулись к звуку от его голоса и обещанию когда-нибудь показать его пляж, этих дельфинов... к осознанию того, что я, наконец-то, в безопасности… и свободен... и желанен.

— Я помню, как впервые увидел их. Это было вскоре после того, как мы переехали в этот дом. Мы с Воном были в бешенстве, потому что нам пришлось сменить школу, расстаться с друзьями. Мы с Воном дулись на заднем дворе... и строили планы. Наша мама не купилась на всю эту чушь, поэтому просто оставила нас там. Мы пропустили ужин и все остальное. Но мы были полны решимости настоять на своем, поэтому не вернулись в дом. Стояло лето, поэтому было светло. Мы с Воном оба умирали с голоду, но договорились, что не можем отступить. Мы были уверены, что если продержимся достаточно долго, наша мать уступит нашему молчаливому протесту и заберет нас обратно в город.

— Сколько вам было лет? — спросил я.

— Мне было семь, Вону — девять.

— И ваша голодовка сработала? — спросил я.

Я мог поклясться, что услышал, как Лука усмехнулся. Он все еще держал меня за руку. Мое бешено колотящееся сердце, наконец-то, перестало выпрыгивать из груди, но я все еще был на взводе. Я сосредоточился на голосе и прикосновениях Луки и попытался подстроить свое дыхание под ритм его поглаживаний.

— Ни капельки. Вон решил, что нам стоит прогуляться по пляжу, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Я хныкал, как ребенок, и перечислял все продукты, которые хотел съесть в этот самый момент. Я выводил Вона из себя. Мы начали спорить, но потом я увидел, как что-то блеснуло в океане. Сначала мы подумали, что это акула, но Вон сказал, что плавник у нее не такой. И их было слишком много.

— Дельфины, — тихо сказал я. Несмотря на то, что я прожил в Сиэтле последние два года, я слышал только звуки, а не океан в целом. И мне еще предстояло увидеть что-то похожее на касаток или других млекопитающих, которые называют эти прекрасные голубые воды своим домом.

— Нам с Воном даже не пришлось ничего говорить. Мы просто посмотрели друг на друга, а затем сорвали с себя рубашки и ботинки. Вода была холодной и бурной, но мы оба умели плавать и преследовали только одну цель. Но к тому времени, как мы подплыли к тому месту, где были дельфины, они уже исчезли. Мы были чертовски разочарованы.

Я обнаружил, что склоняюсь к Луке, потому что адреналин, который пытался восполнить потребность моего организма в кайфе, начал падать, и мне стало холодно.

— Мы плыли по воде, пытаясь понять, в каком направлении они уплыли, но волны были слишком большими. Но как только мы собрались плыть обратно, плавник вынырнул из воды прямо между нами. Я испугался, — пробормотал Лука. — Не знаю, как мне удалось не обделаться.

Я услышал свой смех. Тело Луки излучало тепло, и я попытался незаметно придвинуться поближе, чтобы хоть немного впитать его.

— Вон был так чертовски взволнован, потому что вокруг нас начали появляться плавники один за другим. Вся эта чертова компания вернулась. Я думал, они собираются нас съесть или что-то в этом роде.

— Тогда зачем ты полез в воду? — спросил я.

Лука пожал плечами. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что я скорее почувствовал пожатие, чем просто стал свидетелем этого. Как, черт возьми, я оказался практически прижатым к этому мужчине? И действительно ли его рука обнимала меня за плечи?

— Я бы последовал за Воном, куда бы он ни пошел... только не на деревья. Я не любитель высоты.

— Лука, мы в пентхаусе. Ты только что был на балконе, — напомнил я ему.

Еще один смешок. Лука слегка подвинулся, а затем внезапно откинулся на диванную подушку, увлекая меня за собой. Движение было таким плавным и непринужденным, что я задался вопросом, осознал ли он вообще, что сделал.

— Ты меня там не видел. Я почти вцепился в дверную ручку и выкурил сигарету так быстро, что она