Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина - Алиса Чернышова

тут объяснять-то? История стара, как мир; у мальчишки не было ничего за душой, и он нашёл покровителя с единственной дочерью, через которого можно что-то унаследовать. Всё просто. Так-то мужчины женятся из практических соображений не реже женщин. А может, даже чаще. В конечном итоге, мальчишкам намного меньше забивают в детстве голову бреднями о любви.

— Он сделал с тобой что-то? Прикоснулся, причинил вред?

Если да, то у меня, как у учителя и фамилиара, не будет проблем с тем, чтобы убить его. Это даже мой долг теперь, если уж на то пошло. Если к родителям Ван-Ван я должен проявлять хотя бы формальное почтение, то бывший жених — не проблема.

— Нет, ничего. Мы вообще виделись очень редко, меня не пускали в мастерскую. Это просто… Ощущение. Может, я вообще это всё придумала.

Да нет, не думаю. Всё может быть, конечно, и разуму часто случается видеть в других то, чего и в помине нет. Но ведьмы хтонического типа обычно чувствительны к чужим настроениям и желаниям.

— …Итак, ты хотела найти любовь. И что было дальше?

Личинка тяжело вздохнула.

— Я хотела любви, и волшебные приключения, и всё подобное, как в книгах. Ты бы видел тот городок, где я жила! Там ничего не происходит, Снежечка, никогда! Это просто… просто болото. И я думала, я тону. Если честно… Дома я всегда чувствовала себя так. Как будто тону. В грязной, вонючей трясине.

Я задумчиво посмотрел на неё, пытаясь прикинуть, нет ли за этим всем чего-то большего. Но из того, что она сказала…

Хм.

Не забавная ли штука — жизнь? Я всегда говорил, что мой дворец — это болото, хотя там всегда что-то происходит. Я знавал знатных дам и господ, которые с удовольствием сбежали бы в глушь от своих должностей и имён, будь у них подлинная возможность это сделать.

С другой стороны, клетку определяют не решётки, а невозможность из неё выбраться; опять же, на разном этапе и в разных обстоятельствах людям свойственно сбегать от совершенно противоположных вещей. В конечном итоге, ты не сможешь ценить тишины, пока не обезумел от шума, и не научишься ценить шум, пока не спятил от тишины…

— И ты решила сбежать?

— Не совсем… Не сразу. Просто однажды в наш городок приехал один старый мастер. Он был отличным ткачом, говорил, учился своему искусству у фоморов… Он рассказывал свои истории на площади и продавал изделия. Он показал мне, как делать нити живыми, шептать в тени и слышать зеркала… И у меня стало получаться! Особенно пряжа. Нити были так послушны мне, и тот старик сказал, что такого таланта, как у меня, сложно сыскать… А потом родители узнали, что я сбегаю к нему порой.

Н-да.

Начинаю догадываться, что было дальше.

— И папа с мамой, и Эман были очень злы. Они выбросили все мои книги, все мои наработки. А потом Эман пошёл и пожаловался градоправителю, что тот старик хотел, возможно, меня украсть. Они все верили, что он хотел чего-то плохого, кричали и ругались… Я в итоге и сама почти поверила. Когда пришли люди от градоправителя, я не могла сказать ни да, ни нет. Я очень запуталась. Может, правда хотел украсть? Колдуны часто воруют детей.

Могу себе представить.

— Потом родители поговорили со мной. Они объяснили, что уже старые, что я появилась у них поздно, что обучение магии занимает кучу времени, да и потом не факт, что от меня будет польза семье. Что они уже придумали, как для меня будет хорошо, и все эти книги — просто “смущающие бредни для юных умов”. Такой магии и такой любви, как описано там, не бывает. Они… посадили меня на два месяца под домашний арест, и потом очень внимательно следили, что я покупаю, что читаю, что делаю… Даже внимательней, чем обычно. Мама тогда очень много говорила со мной. Она объясняла, что магия — совсем не занятие для девочек, что это опасно, что в любой момент законы могут поменяться, и тогда всех ведьм опять перебьют. Она убеждала, что будущее, которое они выбрали для меня, в любом случае самый лучший вариант для всех. Она говорила, что во всём мире есть только мы и мы должны зботиться друг о друге… Родители покупали мне всё, что я хотела, заботились обо мне, кормили вкусностями. Но я всё ещё… Была очень неблагодарной.

…

Ситуация, конечно…

Тут, на самом деле, многое зависит от того, с какой горы на эту кучку говна посмотреть; точнее даже, через призму какого общества.

Лет триста-пятьсот назад почти любой житель Империи Долины, даже самый прогрессивный, назвал бы Ван-Ван неблагодарной дочерью, позором рода или, в лучшем случае, заблудшим дитям. Тезис “родителям виднее” довольно глубоко укоренился в нашей культуре, порой к добру, а порой и нет; и, честно, не то чтобы совсем без причины.

Веками сложилось, что для женщин, как правило, более слабых физически и уязвимых хотя бы в силу связанных с деторождением штук, брак служил гарантией защиты и социального статуса. Понятное дело, всё усложнялось ещё и тем, что одиночке без брака и образования (которое им, понятное дело, получать было запрещено) фактически негде было работать; женский орден, бордель или замужество — это три доступные опции. Никто не брал беззащитных женщин на работу. А если и брали, то платили копейки и использовали, как захотят.

Как ни посмотри, паршивая судьба.

Некоторые, самые упрямые и отчаянные, обычно мастерицы, воины или колдуньи, выбирали жизнь под маской мужчины. Муторно, сложно, нервно — но для некоторых, которых слишком уж заколупали чудесные требования общества, это становилось вариантом.

Однако, у такого выбора тоже была ничего себе цена: вечно лгать и оглядываться через плечо, перетягивать грудь и избегать лекарей, поставить крест на самой возможности построить отношения, смириться с тем, что, если раскроют, то вполне могут бросить в тюрьму или убить… Так себе удовольствие, в общем. Никому бы не советовал.

Учитывая всё вышесказанное, базово в желании родителей озаботиться будущим ребёнка нет ничего плохого. Конечно, часто семья в подобных вопросах руководствовалась выгодой, а не заботой о дитятке, но это уже издержки.

Другой вопрос, что за последние столетия даже у нас всё в этом плане изменилось довольно сильно — хотя мои престарелые министры отмахиваются всеми лапами и стенают о попранных устоях, а сами подданные изо всех сил цепляются за привычки. Но магия с наукой развиваются, а с ними меняется