Жаркое соперничество - Рейчел Рид

— Где, черт возьми, Розанов? — спросил запаниковавший режиссер.

— Я не знаю, — ответил Шейн. — Мы не то, чтобы часто общаемся.

Режиссер убежал, ругаясь себе под нос.

Шейн не лгал. Он не разговаривал с Розановым вне льда с тех пор, как они обменялись короткими фразами на Олимпиаде. Похоже, унижения от того, что российская команда не стала даже бронзовым призером, оказалось достаточно, чтобы Розанов не захотел больше смотреть на Шейна, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним. Прикасаться к нему. Целовать его.

Шейну было жаль его, но потом Розанов превратил стыд за столь унизительное поражение на Олимпиаде в допинг, который подтолкнул его и «Медведей» к завоеванию Кубка Стэнли.

Шейн смотрел тот финальный матч вместе с Хейденом и другими парнями, которые остались в Монреале после того, как их команда вылетела в третьем раунде. Шейна почти тошнило от досады, но в то же время он несомненно испытывал гордость за Илью Розанова, глядя, как тот под рев трибун поднимал кубок над головой. По лицу Розанова текли слезы, он кричал и кричал, и Шейн видел, что он не просто ликовал, став лучшим игроком в лучшей команде НХЛ того года. Розанов что-то кому-то доказывал.

Шейн был потрясен тем, что его собственные глаза заслезились, когда он наблюдал за бурными эмоциями Розанова. С каждым взмахом кубка над головой тот словно повторял, обращаясь к кому-то: «Пошел ты, пошел ты. Я сделал это. Пошел ты»

Возможно, конечно, к Шейну. Но он так не думал. И надеялся, что не ошибался.

В последний раз они реально разговаривали почти полгода назад, перед Олимпиадой. Шейн тогда успел сказать не так уж много. Розанов поставил его на колени посреди гостиничного номера и трахал в горло так, что из глаз текли слезы.

От поправил воротник рубашки, чувствуя, что покрывался румянцем.

— Потерял меня? — раздался позади него знакомый голос.

Шейн обернулся и оказался лицом к лицу с Ильей Розановым, чертовски хорошо выглядевшим в своем смокинге. За последний сезон он отрастил волосы, в этот вечер он зачесал их назад и собрал в небольшой пучок. Он выглядел как модель из европейских журналов.

— Блядь, Розанов. Какого хрена? Мы начинаем через пять секунд!

— Пятьдесят секунд. Мы успеваем.

— Тебе все равно, что вся команда уже с инфарктом тебя ищет?

— Не совсем.

Шейн сжал ладони в кулаки по бокам.

— А где ты был?

— Занят.

— Да? С кем?

Розанов только ухмыльнулся.

— Нам пора.

Он вышел на сцену, заставив Шейна, как идиота, догонять его. Нахуй Розанова. За пять месяцев он не удосужился прислать ни одного сообщения, а теперь решил дразнить своей назойливой сексуальностью, как ни в чем не бывало?

Они вышли на сцену и произнесли дурацкие реплики о том, как важно игрокам уважать друг друга. Шейну даже не пришлось притворяться, что он ненавидел Розанова в тот момент.

Последовал взрыв хохота. То обстоятельство, что Шейн говорил практически сквозь зубы, вероятно, только добавило веселья публике.

— Хей, — обратился к нему Розанов, — прежде чем мы вручим награду, можно мне сделать селфи?

— Что? — притворно удивился Шейн, это было частью сценария.

— Я по-быстрому. Кто знает, когда снова выпадет такой шанс, верно?

— Окей, но поторопись.

Розанов обхватил Шейна за плечи и крепко прижал к себе. Все снова засмеялись. Он вытянул руку, держа в ладони свой телефон и сделал, как сосчитал Шейн, не менее шести снимков.

— Дай мне свой номер. Я пришлю тебе фотки.

— Без шансов, — отмахнулся Шейн.

Прокатилась очередная волна смеха.

Розанов не спешил убирать руку с плеч Шейна. Когда он наконец сделал это, то провел пальцами по шее, отчего все волоски на затылке встали дыбом.

Шейн почувствовал, как член слегка набух, и мысленно проклял его на пару с Розановым

Они зачитали номинантов, вручили приз победителю, после чего Шейн как можно быстрее покинул сцену. Он продолжал идти, пока не обнаружил небольшой туалет. Зайдя внутрь, он оставил дверь незапертой.

Менее чем через тридцать секунд в помещение проскользнул Розанов и запер дверь. Он прижал Шейна к стене. Шейн весь кипел; он смотрел Розанову прямо в глаза и ждал, когда тот сделает первый шаг.

— Ну что? — сказал Розанов.

— Что?

Он взглядом указал на пол.

— Ты не собираешься мне отсосать?

Шейн прищурился.

— Да пошел ты! Может, сам отсосешь?

— Хм... Он провел пальцем по контуру напряженной челюсти Шейна — настолько нежно, что тот закрыл глаза и непроизвольно приоткрыл губы. — Может быть, нужно вежливо попросить.

Шейн хотел грубо послать его на хуй. Но вместо этого с ужасом услышал от себя:

— Пожалуйста.

Розанов поднял бровь.

— Ты хочешь, чтобы я стоял на коленях на этом грязном полу в туалете? Тогда ты должен просить вежливее, Холландер.

— Пожалуйста, — прохрипел Шейн. — Встань на колени и отсоси мне. Пожалуйста.

Розанов сжал ладонью его эрегированный член, который натягивал ткань брюк смокинга, заставив Шейна резко вздохнуть и откинуть голову к стене. Розанов наклонился и коснулся губами его уха.

— Нет.

Он отпустил его и отступил назад.

— Что? — прошипел Шейн.

— Нет. Я не буду ничего делать с тобой здесь. Мы вернемся в зал, сядем на свои места, а потом пойдем на вечеринку. А потом, после того, как ты будешь ждать этого весь вечер, ты придешь ко мне в номер. И я, возможно, сделаю нечто большее, чем просто отсосу твой член.

У Шейна закружилась голова. Он был зол. И впечатлен английским Розанова. Тот, несомненно, добился большого прогресса.

— Ты на полном серьезе собираешься оставить меня в таком состоянии?

— Да. Пока что.

— Отлично, — проворчал Шейн.

— Ах-ах, — разразился издевательским сочувствием Розанов. — Обещаю: если тебя сегодня назовут лучшим игроком, я отсосу тебе, трахну тебя... все, что ты захочешь.

Шейн сглотнул.

— А если тебя?

Розанов зловеще улыбнулся.

— Потом узнаешь.

Он взялся за ручку двери, собираясь выйти, но вдруг резко повернулся и схватил Шейна за лацканы смокинга. Грубо поцеловал его и отпустил.

— Удачи тебе сегодня, — сказал он.

И сразу ушел.

***

Шейн покинул вечеринку при первой же возможности. Он жалел, что у него не хватило силы воли остаться подольше и заставить Розанова ждать. Жалел,