Алкоголичка - Вика Ром

— Почему мы снова вернулись к работе, когда должны лечить алкоголизм?

— Работа занимает самую большую часть жизни человека. Даже матерью ты будешь меньше времени, чем работать.

Я постучала стопой по полу и нервно хихикнула.

— Это реально пугает. — Я недолго помолчала. — И зачем только я получала два высших образования? Теперь родители давят на меня. А мама даже назвала неблагодарной свиньей. Отправили меня учиться, не спросив. И ждут, что я спасибо скажу!

Кирилл Михайлович постучал резинкой карандаша по своим красивым губам.

— Ты не чувствуешь к ним благодарности?

Я открыла рот и уставилась на него.

— А что? — Я вскинула руку. — Должна по-вашему?

— Как думаешь, почему они так поступили? Сами за тебя все решили? Разве они не имеют на это права?

Я устало прикрыла глаза, затем уставилась в потолок.

— Понятия не имею. Может, видели, что меня ничто не интересует? Что я аутист? Вы могли бы сказать, что я аутист?

— Ты пробовала пойти в театральный кружок?

— Да. Но оказалась чрезмерно застенчивой. Я продолжала рисовать и мечтать. У меня буйная фантазия. Наверное, потому что мое общение с реальным миром сводилось до круга семьи.

Он нахмурился. Я отсекла жестом ладони.

— Не спрашивайте о причинах.

— То есть, ты догадываешься, что за чудовище прячется в чулане, просто не хочешь мне говорить.

— Вот, что я скажу, доктор. Я бросила художку, хотя мне нравилось. Я поступила так, когда мама сказала, что она никогда не отпустит меня в Питер учиться на аниматора. Видите ли в Питере разврат, и все сумасшедшие. Вот у тети Тани уехала дочка туда и стала лесбиянкой. Хотя эти два факта не являются причиной и следствием, но этого оказалось достаточно, чтобы запереть меня в местном ВУЗе. Вот в чем причина. И она никогда не отпускала меня работать. Пока мои подружки зарабатывали деньги, я сидела дома. И знаете, что?

Он приподнял брови. Я злостно заявила:

— Я буду сидеть на их шее и пусть только попробуют снять меня. Они сами этого хотят. Потому что, когда я уйду вслед за сестрой, они окажутся лицом к лицу. Мои папа с мамой. И к лицу с их проблемами. Так что пусть скажут мне спасибо!

Я закончила тираду, резко выдохнула и, закинув ногу на ногу, с чувством собственного достоинства уставилась в лицо Кириллу. Пустая бравада. Ужас охватил меня, когда я осознала, что подобралась к истинным причинам.

«Господи, только бы он сейчас не стал развивать эту мысль дальше, — взмолилась я. — Я не готова признаться в этом даже себе!»

— Значит, — начал Кирилл Михайлович осторожно, — ты просто пытаешься отморозить уши?

— Я спасаю их брак. И всегда так делала. — Гнев закипал все сильнее, я понимала: еще чуть-чуть и плотно закрытую крышку сорвет. — Зря я пришла. Я уже давно ничего от себя не прячу. Мне не нужно это озвучивать.

— Разве твой алкоголизм не заявление? Может, безопасней высказать протест словами?

Я стала болтать ногой. Невольно голова повернулась к дверному проему, в «личное пространство» Кирилла Михайловича, где у него стояли рабочий стол, тахта, и имелась туалетная комната с душем. Все казалось, что оттуда сейчас кто-то покажется. Может, это мое чудовище намеревалось утащить меня с собой в темноту?

Я хлюпнула носом и утерла влагу с щеки.

— Единственная роль, которую я примеряла на себя все детство, это роль будущей жены и мамы. Пока папа занимался бизнесом, а мама чужими детьми, я варила нам ужины, мыла полы и сидела с сестрой.

Он хмыкнул.

— Проблема в том, Кирилл Михайлович, что мама сделала меня соучастницей. В их гребаных разборках. — Мне не хватало воздуха, и я остановилась для передышки. — Я стала третьей в их войне.

— Хорошо. И за что воевали?

— Да все просто! — Я едва не выпрыгнула из кресла. — Мой папа — кобель!

15.2

Слово сорвалось с губ как оголодавший пес с цепи.

— Всегда, сколько я себя помню, у него была любовница. Не просто секретарша или какая-то блядь. А самая настоящая вторая жена. Знаете, что я вам скажу? — Я ткнула пальцем в терапевта, будто во всем он виноват. — У него помимо нашей семьи есть еще две. В одной маленькая девочка-пятилетка. А во второй взрослый парень, младше меня всего на два года. — Я всплеснула руками. — И он даже не подозревает о моем существовании. Представьте? У меня есть брат, который не знает ни обо мне, ни о Лене. Я видела его. Этого парня. Он работает барменом в кафешке, он мне даже кофе сварил!

Мое лицо сжалось, словно лопнувший воздушный шарик, я уткнулась в ладони и разрыдалась. Хотя еще очень давно, в тринадцать, твердо решила, что не пролью ни единой слезы.

В правую ладонь легло что-то мягкое и тонкое — Кирилл Михайлович вложил салфетку.

— Воды? — Он протянул стакан.

Я выпрямилась. Меня трясло от конвульсивного всхлипывания. Он мягко заговорил:

— Неправильно, когда один из родителей вступает в противоборство со вторым и берет в союзники ребенка. Здесь и обсуждать-то нечего. Все однозначно. Как ты и сказала, тебе пришлось стать папе женой.

— Так и есть. Иногда мне кажется, что он смотрит на меня так же как на нее. Как на собачонку, которая гавкает, но не смеет уйти от хозяина. В ссоре он даже говорит нам одни и те же фразы. Это какой-то дебилизм.

Я смачно высморкалась, затем попыталась сделать глоток, и чуть не захлебнулась из-за спазма в горле.

— Да плевать. Я пью, потому что мне нравится. Так я чувствую себя лучше. Да. Я становлюсь свободной. А главное — я больше не тревожусь без повода. С детства я жила в Аду. Я всегда была загружена, серьезна, грустна, послушна. Из меня сочилась тревога. Я тревожилась при мысли, что папа не задержался на работе, а уехал к любовнице. Значит, мама будет плакать. Тревожилась, что суп недостаточно вкусный. Что пол не помыт. Что опоздаю в школу. Что уже опоздала в художку. Что завтра контрольная.

— Правильное исполнение ритуалов должно гарантировать, что папа останется с вами, — констатировал факт Кирилл.

— Да. И я всегда всем уступала. Сказать «нет» — для меня сродни смерти. Я должна быть удобной, или никто меня не полюбит. Все хвалили меня, какая ответственная, послушная, какая взрослая! Взрослая девочка! Абсурд! А потом меня как иглой пронзило! Да я же терпила! Безмолвная овца! Да из меня выйдет отличная женушка-наседка. Да я не против. Должна же я хоть на