Развод. Да пошёл ты! - Софа Ясенева

из большой картонной коробки бумажные салфетки, расставляю коробочки, откручиваю крышку с водой и наливаю в пластиковые стаканчики. Вик осторожно опускается на матрас, я — рядом. Мы разворачиваем еду, и я слышу, как урчит у него в животе.

— Знаешь, я как будто вернулся в студенческие времена, — улыбается он, разламывая палочки. — Есть что-то такое, атмосфера. Полутёмная комната, еда на коленях, ты рядом. Как будто всё только начинается.

Я улыбаюсь, чувствуя, как во мне что-то отзывается. Тепло. Спокойно.

— А ты давно в сфере красоты работаешь?

— Сразу после школы начала. У меня, в отличие от тебя, студенческие годы были весьма короткими. Училище — и на том всё. Стипендия, работа, потом замужество... и вот.

Он кивает, ест молча. Я чувствую лёгкую неуверенность. Для мужчины, который может позволить себе купить такой букет, подобные посиделки наверняка кажутся детским садом.

— А салон? Давно у тебя?

— Ты видишь его первые дни существования. До этого я всегда работала на кого-то, арендовала рабочее место в салонах. Постоянная текучка, чужие правила. Захотелось своего, даже если начинать придётся с бетонных стен и матраса.

Он хмыкает, жуёт лапшу, потом говорит:

— И ты разводишься.

— Ну да, а что?

Он смотрит внимательно.

— А как же раздел имущества? Или ты собираешься делиться половиной?

Я качаю головой, отставляя коробочку. Вздыхаю.

— Нет, я всё продумала. Да и он не знает, где я и что я. На его звонки я не отвечаю.

В этот момент Вик внезапно наклоняется ко мне чуть ближе. Я чувствую тепло его плеча.

— Знаешь, ты сильная. Я уважаю это. Но не держи всё в себе. Если вдруг захочешь просто выговориться — я к твоим услугам.

Смотрю на него несколько секунд, молча. Хочется сказать "спасибо", но кажется, что этого слишком мало.

— Это я заметил, что ты игнорируешь мои звонки, — раздаётся вдруг знакомый голос от двери.

Мы с Виктором резко поднимаем головы, почти одновременно.

— Женя?! — выдыхаю я, ощущая, как внутри сжимается всё.

Он стоит в дверях, небрежно облокотившись на косяк, с ухмылкой и злым прищуром, будто ловит нас с поличным.

— А я смотрю, ты времени даром не теряла.

Вик медленно выпрямляется, отставляя в сторону стакан. Я чувствую, как между нами сгустился воздух, физически, даже дышать стало тяжелее. Сглатываю, не зная, что сказать. Вик отодвигается от меня, будто инстинктивно, но в его взгляде нет ни растерянности, ни вины. Он смотрит прямо на Женю.

33 Саша

— Какие-то проблемы? — Вик встаёт во весь рост, и теперь я замечаю, насколько он внушительный: намного выше Жени, шире в плечах, и стоит спокойно, уверенно, будто не сомневается, что в этой комнате — он главный.

Я вздрагиваю. Не потому что боюсь — скорее потому что резко возвращаюсь в реальность. Я только собиралась присесть, отдышаться после суматошного дня, а теперь стою между двумя мужчинами, и воздух в подсобке кажется наэлектризованным.

— Ты кто вообще такой? — Женя делает шаг вперёд, губы сжаты, взгляд колючий.

— Жень, успокойся. Это просто знакомый, — поспешно вставляю я, протискиваясь между ними. Сердце колотится в горле, ладони вспотели, и я чувствую, как воздух вокруг становится вязким от напряжения.

Оба напряжены до предела, как два кота перед схваткой — только и ждут сигнала. Я вся сжимаюсь, будто могу физически оттолкнуть от себя происходящее.

— Ах, знакомый. Что-то не припоминаю такого, жена, — последнее слово звучит с нажимом.

Я чувствую, как волна гнева поднимается от живота к груди. Хочется швырнуть в него что-нибудь тяжёлое. Вместо этого делаю глубокий вдох и говорю спокойно, почти ледяным тоном:

— Если ты забыл, напомню: я перед тобой больше не отчитываюсь. Где я, с кем, зачем — не твоё дело. И вообще, ты меня преследуешь? Это я у тебя должна спрашивать, что ты тут забыл.

Голос дрожит от сдерживаемой ярости. Он смеет врываться в мою жизнь после всего, что сделал — как будто имеет на это право.

— Вик, можешь, пожалуйста, дать нам время? Буквально десять минут, — прошу я, не глядя на него. — Не думаю, что задержимся дольше.

— Подожду снаружи. Зови, если что, — отвечает он спокойно, и легко, почти невесомо, касается моей талии, прежде чем выйти.

Я чувствую, как этот жест будто обволакивает меня теплом, которое тут же исчезает, как только дверь за ним закрывается. И в этот момент я особенно ясно осознаю, кто здесь чужой.

Женя всё это время сверлил взглядом его спину. Теперь переводит глаза на меня. Зрачки сужены, губы искривлены в недовольной усмешке.

— Повторяю вопрос: что ты тут делаешь? Как узнал, что я здесь? — скрещиваю руки на груди, стараясь держать оборону.

— Совесть взыграла. Хотел понять, как ты. В каких условиях живёшь. Уж не к себе ли на Дальний Восток свинтила, к мамочке с папочкой? — усмехается.

— Даже если бы так — тебе-то что? Мы подали на развод. Ты согласился. Значит, всё, до свидания.

Он хмыкает, качает головой, медленно осматривая помещение. Я замечаю, как его взгляд задерживается на инструментах, на краске, на коробках с продукцией. Не просто любопытство — интерес. Анализ.

И тут холодок пробегает по позвоночнику. Неужели он хочет… что-то забрать?

— А вот теперь я уже не уверен, — будто невзначай бросает он, снова обводя помещение взглядом.

— В чём именно ты не уверен? В том, как нашёл меня? Я всё ещё жду ответа.

Он усмехается краем губ.

— Поспрашивал. Где-то услышал, где-то подсказали. Сказал, что подам в розыск — и вдруг начали говорить.

— Ага. Те же самые добрые люди, которые шептали тебе, когда я просто сходила в магазин или задержалась на работе.

— Им просто не всё равно. А ты, кстати, стала нервная. Они за тебя волновались. Я — волновался.

— Не надо. Не ври себе.

Голос мой становится громче, несмотря на все попытки сохранить спокойствие.

— Говори, зачем пришёл. Я хочу доесть ужин и закончить этот день без лишних драм.

— С этим вот прилизанным? — презрительно кивает он на дверь, за которой скрылся Вик.

— Это стильно. И в отличие от тебя, он ведёт себя как взрослый человек.

— Разве что для тех, кто долбится в зад, — с гадливой ухмылкой бросает он.

Я резко поворачиваюсь к